Но Брим сумел составить свой рапорт для Авалона только через три стандартных дня после рейда. «Леймондшегнис», серьезно поврежденный и располагающий всего одной третью своей мощности, каким-то чудом отправился в путь на следующий же день и ковылял от звезды к звезде, пока не добрался до маленького скопления Воселудд в старом 19-м секторе. Там его перехватила в открытом космосе и уничтожила другая эскадра «Петяковых» — ее прикрывало достаточно эсминцев, чтобы разогнать эскорт.
* * *
Шли недели, и Брим несколько раз вылетал на охоту за лигерскими транспортами, пытавшимися прорвать блокаду Кснаймеда. И каждый раз его изумлял масштаб усилий, прикладываемых Лигой, чтобы удержать двенадцать ни на что не годных планет. В коммюнике из Громковы и Авалона сообщалось, что продвижение Лиги на всех прочих участках содескийского фронта практически остановилось — и, что еще важнее, наземные войска на передовой стали испытывать серьезные перебои в снабжении. Кроме того, им стало остро недоставать поддержки из космоса, когда содескийские силы перешли в наступление.
Стало медленно, но верно выясняться, что непобедимость содескийской армии — не пустые слова. Просто ее военачальники издавна привыкли полагаться на Имперский Флот, который был больше не в состоянии держать всю галактику под своим мощным синим зонтом. А придворная верхушка, пользуясь этой зависимостью, держала великого князя в неведении и чуть не загнала последние гвозди в крышку гроба собственных вооруженных сил.
Теперь это осталось в прошлом, и главной задачей стало удержать завоеванное. Когда Кснаймедское наступление подойдет к концу — а это неизбежно случится в предстоящие несколько недель, — сумеют ли медведи продержаться до тех пор, пока их заводы не произведут достаточно звездолетов, чтобы выиграть войну? И какая помощь потребуется при этом от союзников Содески? Ответы на эти вопросы следовало получить незамедлительно — ведь транспорты Хота Оргота, несмотря на героические усилия содескийцев, все-таки нарушали блокаду, и каждый, сумевший доставить хотя бы часть своего груза, сокращал срок контроля Содески над этим сектором.
* * *
Брим был в Громкове 36 триада, когда операция «Вылет» подошла к концу. Это не явилось для него неожиданностью. Облачники в Кснаймеде были готовы дать отпор уже к концу двадцать восьмого числа. В последующие стандартные дни содескийские транспортные бригады потихоньку готовились к отступлению, чтобы сэкономить как можно больше жизней и ресурсов. Сразу после начала предутренней вахты тридцать шестого числа Брима разбудила тихая трель голофона в другой комнате — он ждал звонка и спал чутко. Осторожно освободившись из теплых объятий Марши, он прошлепал к аппарату, отключил видеоканал со своей стороны и нажал кнопку приема.
На экране появился Барбюс и спросил:
— Адмирал Брим?
— Я слушаю, старшина. — Брим включил встроенный в аппарат военный скраблер-декодер. — Ты где? — Тихий сигнал оповестил его о том, что Барбюс тоже пользуется декодером и оба прибора настроены друг на друга.
— В Министерстве обороны. Похоже, что Облачники пошли на прорыв.
— Когда? — нахмурился Брим.
— Около трех метациклов назад. Они начали атаковать не меньше чем в десяти местах по всему периметру Кснаймедской блокады.
— Где Ник?
— Тут, адмирал, в Министерстве. Он прибыл сюда через метацикл после начала событий, оценил ситуацию и сразу послал КА'ППА-грамму де Брю с приказом немедленно отойти на базу Земская в секторе Гривна — оставив всю вспомогательную технику, которую не сможет взять с собой. Затем маршал приказал мне, э-э… дать вам понежиться как можно дольше. Я побеспокоил вас только потому, что де Брю на КА'ППА-связи беснуется, как сухой кнарль, и требует связи с вами в реальном времени. Я сказал, что вы уже направляетесь сюда.
Брим поразмыслил над тем, что услышал. Операция «Вылет» должна была когда-нибудь завершиться, но все же…
— Спасибо, старшина. Буду, как только смогу. Если де Брю надоел тебе, просто прерви связь, а потом мы свалим это на КА'ППА-приемник. — Экран погас, и Брим на цыпочках вернулся в спальню за своей одеждой. За прежние годы столько его любовных приключений заканчивались таким вот предрассветным звонком, что он давно приучился складывать все свои вещи в одно место. По крайней мере хоть в темноте не шарить.
Когда он натянул сапоги, рука Марши легла ему на локоть.
— Уже уходишь?
— Да. Большая заваруха на Кснаймедском направлении.
— И времени совсем ни на что не осталось?
— Увы. В другой раз наверстаем.
В свете, идущем из гостиной, он разглядел, как она кивнула. Одеяла она не откинула — значит понимала, что положение критическое.
— Кто знает, когда он будет, этот другой раз.
— Что-то не так? — с внезапным беспокойством спросил он.
— Нет, все в порядке — только я боюсь, что наши с тобой чудные содескийские ночи подходят к концу. Креллингхем получил назначение в Авалон — то, которого всю жизнь добивался. А мне, пожалуй, придется его сопровождать, — Марша! Как давно ты об этом узнала?
— Пару недель назад, Вилф. Просто не хотела говорить об этом — кроме того, я ненавижу прощаться. Но больше откладывать нельзя — мы отправляемся завтра дневным рейсом.
Сам удивленный силой своей реакции, Брим перевел дыхание и заставил себя улыбнуться.
— Хорошо, что ты хранила это про себя. Я тоже ненавижу прощаться. — Он взял ее за руку. — Мы ведь еще увидимся?
— Где, в Авалоне?
— Ну да, если ты будешь там.
— А захочешь ли ты увидеться со мной, когда вместо медведиц перед тобой окажется целый ассортимент женщин, да еще моложе меня?
— Ты никогда не понимала, до чего ты соблазнительна, Марша Браунинг. И, думаю, никогда не поймешь. Но если ты уделишь мне время, пока я буду в городе, я почту за честь еще раз попытаться донести до тебя эту информацию.
Она протянула к нему лапы, и они обнялись.
— Буду в пределах досягаемости твоего голофона.
— Ты услышишь обо мне, как только я окажусь в городе, — сказал он, чувствуя ее слезы у себя на щеках.
— Обещаешь?
— Обещаю.
После долгого поцелуя он встал.
— Только не прощайся, — быстро предупредила она. Он пожал плечами, подыскивая подходящие слова, и наконец сказал:
— До встречи в Авалоне.
— До встречи в Авалоне…
Он вышел из квартиры и поехал в Министерство обороны с гнуснейшим чувством опустошенности, которое никак не желало проходить.
После тридцать шестого триада содескийский перевес в Кснаймеде начал быстро рушиться — Лига посылала туда все новые и новые подкрепления. Шестого тетрада блокада была полностью прорвана, и Негрол Трианский из Таррота начал вещать о новой победе Облачников. Он пообещал на всю галактику, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отдаст ни одну из планет, «за которую уплачено священной кровью наших отважных Контролеров», он учредил целую серию особых наград для Кснаймедских ветеранов. На радостях он даже простил Хоту Орготу его неудачу при Авалоне, возвел его в ранг маршала и пожаловал ему золотой кушак «Маяка Лиги», одну из высших наград.
