— А скажите, — спросил Виктор капитана, — Покрышкин, он у вас в полку летает?
— Да, есть такой, — улыбнулся тот, — а что?
— Да я слышал, он ас известный, очень много немцев сбил, хотел посмотреть…
— А Сашка-то у нас фронтовая знаменитость, оказывается, — засмеялся капитан. — Сбитые у него есть, — он прищурился, вспоминая, — два или три. Я точно не помню. Это подходит под очень много? — улыбнулся он. — Но летчик хороший, это да.
— Блин, — растерянно пробормотал Виктор, — наверное, это другой Покрышкин.
— Может, и другой, — легко согласился тот, — сам-то, сержант, хоть одного сбил?
— Да у меня уже пятеро, — невольно распрямив плечи, гордо ответил Виктор, — крайнего сегодня утром, прямо над аэродромом, завалил.
— Да ты силен, — усмехнулся капитан, но в голосе скользили уважительные нотки. — Переходи к нам, в гвардию. Нам как раз такие бойцы нужны.
Летчики засмеялись, и разговор плавно перескочил на другое, а Виктор стоял и размышлял о своем. Он читал мемуары Покрышкина и хорошо помнил, что у того к концу сорок первого года было около десятка сбитых. Его даже на Героя представляли, но не срослось. А здесь сбитых всего три или даже два. Ведь не будет же капитан ему врать? Зачем? Эти мелкие отличия наваливались друг на друга, их становилось все больше, и они постепенно разрушали привычную мозаику известной одному Виктору картины былой войны. А значит, это не его история. Скорее всего, это история другого мира. Пусть и очень похожего, но все-таки другого…
Виктор медленно подрулил к старту и выставил руку из кабины. Стартер возле руководителя полетов поднял белый флажок и отмахнул им в сторону направления взлета. Виктор плавно толкнул сектор газа, и мотор заревел, разгоняя почти трехтонный истребитель по взлетной полосе. Разогнавшись, он приподнял хвост самолета и через десяток секунд уже был в воздухе. Предстояло сдать последний зачет — воздушную стрельбу. Самолет-буксировщик давно взлетел и теперь неторопливо проплывал сбоку, таща на тросе конус. Для Виктора это было просто, разогнав машину, он загнал серый треугольник мишени в прицел, вынес упреждение и выпустил две короткие очереди. Тусклые желтоватые огоньки трассеров ткнулись в серый мешок, с него посыпалась какая-то труха. Значит, попал. Он, сделав еще пару кругов над аэродромом, пошел на посадку и, выпустив щитки, с небольшим перелетом сел. Все было просто и буднично, как и десятки раз ранее. Вот только летал он не на привычном «МиГе», а на новом самолете «Як-1». Вернее, самолет был не новым, машина была порядком истерта и потрепана многочисленными курсантами, но для Виктора она все еще была в новинку. Он неторопливо выбрался из кабины, с важным видом отдал парашют ждущему своей очереди молодому сержанту из пополнения и пошел к стоящим неподалеку друзьям.
С тех пор, как их группа сдала оставшиеся самолеты шестнадцатому гвардейскому полку, прошло уже полтора месяца. Осталась позади долгая эпопея кочевой жизни, когда они догоняли отбывший из Миллерова полк. Догнать его смогли только в Саратове, добираясь туда десять дней. Оттуда их сразу направили на переучивание в Багай-Барановку. Сюда прибыл их полк, чтобы стать одной из эскадрилий запасного авиационного полка — ЗАПа, на продуваемый всеми ветрами волжский аэродром, в котором ожидали своей очереди на переучивание сотни летчиков, а днем никогда не смолкал рев авиационных моторов. Именно на этом аэродроме Виктор вкусил все прелести тыловой жизни, жизнь в здоровенных, похожих на огромные силосные бурты землянках, походы в столовую и по расположению части только строем, обилие всяческих командиров. Даже помыться толком нельзя, их возили в баню за двадцать километров. Кормили тоже неважно, хотя, в принципе, хватало. Вдобавок летать давали по чайной ложке. Он был в ЗАПе уже месяц, а налетал всего семь часов. Молодым сержантам, пришедшим недавно из училищ, уделялось куда больше внимания. Но это, видимо, была политика руководства запасного полка, старички и так летать умеют, раз до сих пор живы, значит, можно за счет них подтянуть молодежь. Вот сейчас отстреляют последние летчики, и можно сказать, что их полк переучился на новую матчасть. Оставалось получить только новые самолеты и пополнить личным составов до штата. Но с личным составом проблем не было. Здесь сотни летчиков ждали своей очереди на переучивание, чтобы отправиться на фронт.
— Товарищ генерал-старшина, — Шишкин щелкнул каблуками, по-уставному козырнул, преданно вытаращил глаза и затараторил: — За время ваших полетушек в подразделении происшествий не получилось! Разрешите получить ваши, как всегда, гениальные замечания? — Он пытался говорить серьезно, но на лице расползалась ехидная ухмылка.
— Вольно, боец, — ответил Виктор, чувствуя, что тоже улыбается, — выдыхай. Вахтанг, что за чудную траву вы тут курили?
— Ему курить не надо, — все еще хихикая, ответил Вахтанг, — как и пить. Он и без того дурной.
— Как прошла охота на ворон? — уже спросил Шишкин. — Убил хоть одну? Ты ведь за этим сейчас летал?
— За этим, — ответил Виктор, — когда же дадут нормально летать на высший пилотаж? С этими полетами по кругу разве машину распробуешь…
— М-да, — грустно протянул Вахтанг, — пилотаж… пилотаж тут только на фронте будет. О, глядите, Васин садится.
Они дружно повернули головы и увидели, как заходящий на посадку «Як» плюхнулся прямо на посадочное Т, подпрыгнул в небо, снова плюхнулся и покатился по аэродрому, гася скорость.
— Хе, — Шишкин ядовито усмехнулся, — знатного козла отодрал наш командир новоявленный. Знатного. Теперь всем нужно срочно разбегаться, иначе сожрет. Эх, как же власть людей меняет-то.
Вахтанг грустно вздохнул, но одергивать Шишкина не стал, буркнул только:
— Хватит тебе уже…
Виктор сочувственно поглядел на Вахтанга. После ранения Шубина он был первым кандидатом на должность командира эскадрильи, к тому же кубарь старшего лейтенанта был не за горами, но более высокое начальство рассудило иначе. Еще не закончилось переформирование полка, а на должность командира второй эскадрильи уже назначили Лешку Васина. Учитывая, что майор Никифоров убыл из полка на повышение, а на его место пришел «варяг» — старший лейтенант Овчинников, это назначение выглядело странным. К тому же Лешка, став командиром, ужасно загордился, на остальных летчиков, столько времени летавших с ним бок о бок, стал смотреть свысока, подчеркнуто держался на расстоянии и частенько устраивал разносы по поводу и без.
Зато Виктору от начальственных инициатив немного перепало. Его внезапно повысили в звании до старшины и назначили командиром звена. Приказ был старый, когда он был еще на фронте, но узнал об этом Виктор только здесь. Правда, подчиненных у него было всего двое, и ему с ними не особенно повезло. На должность младшего пилота ему в звено назначили сержанта Артема Пищалина, молчаливого пермяка, лет девятнадцати. Был он худой, тонкошеий, с покрытым прыщами лицом и узкими плечами. И хотя был он старательный и исполнительный, а Виктора безмерно уважал, но все равно благодаря своему внешнему виду уважения у командира не снискал. Вдобавок летал он слабенько, а учитывая сжатые сроки переобучения и скудный лимит бензина, перспектив выучиться получше у него было очень мало. Да и второй подчиненный оказался тем еще подарком, хотя это был весьма опытный боец с налетом не меньше, чем у Саблина. Старшим пилотом в его звено, к всеобщему удивлению, назначили Шишкина. И хотя его тоже повысили в звании до старшего сержанта, Игорь озлобился. Служить под началом лучшего друга, которого сам когда-то водил в бой, он посчитал чуть ли не оскорблением. Он не говорил об этом прямо, но его былые шуточки и подколки, далеко не всегда смешные, стали куда более ядовитыми и уже начинали напрягать. И если в небе с Игорем никаких проблем не было и быть не могло, то на земле они начинали вызревать. К тому же Игорь сразу невзлюбил Пищалина и при случае старался отравить ему жизнь, как мог.
