...После таких историй мне хочется бежать к кому-то и кричать: "Вот видите, видите!" Потому что у меня всегда было это ощущение утраты каких-то наших чувств и инстинктов. Возьми хотя бы обоняние, запахи. Я уверена, что пять тысяч лет назад человека окружала целая симфония запахов. Но с тех пор, как мы перестали опасаться хищных зверей, переселились из лесов в города, начали мыться каждый день, выбрасывать протухшую еду, обоняние всё слабело и исчезало за ненадобностью. То же самое с ясновиденьем. Уверена, что у древних оно было развито гораздо сильнее. Верю, что Моисей мог увидеть реки и горы Земли Обетованной в своем сознании так, как мы их видим сегодня на экране телевизора. Но дар ясновиденья отмирает. Кому нужны телепаты, когда у нас есть телеграф, телефон, телевиденье?
...Ох, я, как всегда, переела. А ты сыт? Закончил? Тогда давай съездим в церковь моего дьякона. Мне хочется тебе показать ее. Богослужение уже закончилось, мы сможем посидеть там спокойно. Это недалеко. Поедем на моей машине, а потом я привезу тебя обратно.
...Ты только погляди на эту белую равнину. Наверное, это тот самый снегопад, который был послан нам к Рождеству, но опоздал. На небесных шоссе случился затор. Ты помнишь, чтобы столько снега когда-нибудь насыпалось за одну ночь? Кажется, в тот год, когда Астере исполнилось два и ты приезжал тайком повидать ее. Но на следующее утро все растаяло. И завтра, я уверена, не останется ни одного белого клочка. Нужно спешить любоваться.
...О чем я начала говорить?.. Да, об утраченных инстинктах. Я все время возвращалась к этой мысли за последнее время. Потому что при взгляде на моих детей в клинике мне тоже кажется, что они с рождения утратили какой-то важный инстинкт. И я долго не могла понять - какой же именно. Но недавно поняла. В них совершенно нет инстинкта хищника.
...Да, вот эта церковь. Правда, величественно? И обрати внимание на такую особенность. Ни одна деталь в ней не повторяется дважды. Вглядись в этот ряд овальных окон. Они все похожи, но каждое чуть отличается от другого размером, формой овала, узором рамы. То же самое - колонны. В соответствии с учением шведского мистика, архитектура символизирует неповторимость каждого творения Господа. И скамьи - посмотри - тоже чуть-чуть различны. Я обыкновенно сижу на той, в правом ряду, у стены.
...Так вот, когда я поняла, что в моих подопечных детях не может быть ничего хищного, все начало сходиться одно к одному. Теперь стало понятно, почему они совершенно не умеют врать. Ведь хитрость - это оружие хищника. Понятно, почему никто из них, вырастая, никогда не станет преступником, членом уличной банды, солдатом. И почему в них так много преувеличенных необъяснимых страхов. Они чутьем опознают хищные черты в окружающих их людях, даже в самых добрых. И в них просыпается неудержимый древний импульс: бежать! Поэтому они так не любят наших прикосновений. А еще они часто расслабленно повисают, когда берешь их на руки, - это ведь тоже случается в мире животных, когда добыча притворяется мертвой в лапах хищника.
...Заметил ли ты, что у львов, тигров, волков глаза расположены спереди и смотрят вперед? Потому что хищнику нельзя упускать из виду добычу. А у антилоп, зебр, овец, лошадей - по бокам головы? Это для того, чтобы все время видеть всю окрестность и заметить приближение опасного врага. Так вот, дети-аутисты тоже никогда не смотрят прямо на человека, а все время бросают взгляды по сторонам. Будто им постоянно надо быть начеку, ждать опасности со всех сторон.
...Вообще-то человек - единственное животное в истории эволюции, которое сумело поменять роли. Посмотри: каждое живое существо - либо охотник, либо добыча. Конечно, бывает, что хищник может стать добычей другого хищника, это так. Но травоядные остаются травоядными всегда. Все обезьяны до сих пор вегетарианцы. И только человек из плодоеда стал мясоедом. Правда, при помощи огня. И начал охотиться. И смотреть прямо перед собой. А вот аутист отказывается быть хищником. Так нельзя ли его лечить - то есть возвращать обратно к хищным нам - пробуждая в нем охотничий инстинкт? Британские коллеги очень заинтересовались моими идеями. Наверное, в Лондоне мне поручат вести специальное исследование в этом направлении.
- Что? - вскинулся Кипер. - При чем тут Лондон?
Джози по-детски прикрыла рот ладошкой. Потом махнула рукой.
- Ладно, проговорилась раньше, чем хотела. Да, милый, да - это так. Мы с Астерой улетаем в Англию. Меня ждет там работа. Билеты на руках, квартира продана, осталось упаковаться - и все. Я позвала тебя попрощаться. Но не хотела сразу обрушивать такой сюрприз. Хотела, чтобы у нас был хоть часок поговорить спокойно.
- Но как же?.. Я не понимаю... Так внезапно... А твои подопечные дети? Которых ты всегда боялась оставить без присмотра хоть на один день?..
- Ничего нельзя было поделать. Миссис Фербюссон дала мне целый месяц, чтобы подготовить их. И на том спасибо. Могла бы уволить сразу. Сотрудницы с внебрачными детьми им не нужны. Каким-то образом нанятый ею детектив не только отыскал тебя, но и добыл твой анализ крови. И стало ясно, что ты - не отец Астеры. А дальше уже неважно, где ты прячешься, неважно, настоящий у нас был брак или фиктивный. Важно только одно - что мой ребенок "рожден в грехе".
- Но как же так?.. Я ведь исправно платил... То есть, я хочу сказать какое ей дело, от кого ребенок у замужней сотрудницы? Кругом бушует сексуальная революция, а эти ханжи по-прежнему хотят...
- Ханжи или нет - но деньги-то у них. И они будут решать, кого нанимать, кого увольнять. Решать по своим правилам. Иногда я даже думаю, что это не так уж плохо. Пусть хоть какие-то правила уцелеют от наших революций и хоть кто-то возьмет на себя их защиту.
- Родители твоих подопечных могли бы подать протест. Могли бы потребовать, чтобы тебя оставили.
- Ни у кого из них не хватит духу протестовать. Ведь многие авторитеты по детскому аутизму утверждают в своих книгах, что во всем виновато неправильное воспитание. Представляешь, с каким чувством вины приходится жить родителям.
- Но неужели нет другой клиники по эту сторону океана?
- Конечно, есть. Но мне-то теперь нужна такая, в которой на мои идеи не смотрели бы как на ересь. А я за этот месяц еще больше укрепилась в них. Мне ведь нужно было как-то подготовить Фредди и других к моему исчезновению из их жизни. И я придумала простую игру: пряталась от них на минуту за дверью, а потом появлялась снова. Но им эта игра не нравилась, они каждый раз начинали громко плакать.
- Ну да, ты ведь сама объясняла мне: у них нет воображения, и они не могут представить себе, что ты до сих пор здесь рядом, за дверью.
- Так я раньше считала. Но теперь мне кажется, что дело в другом. Скорее, оно не отсутствует у них, но отключилось в первые месяцы жизни. Возможно, оно было таким ярким, что все младенческие страхи были непереносимо сильными. Сработала психологическая самозащита организма. Ведь если в них исчезли хищные инстинкты, то психологически они должны быть гораздо ближе к Небытию, чем мы. Должны ощущать его острее. Так, как мы будем ощущать его в глубокой старости. Может быть, старческое слабоумие - это, на самом деле, защита от ужаса Небытия. Которое приблизилось вплотную. Пока мы молоды и здоровы, мы все время охотимся. За маленькой или большой добычей, и добыча отвлекает нас. Мы охотимся за повышением зарплаты, за модными туфлями, за аплодисментами в зале, за редкой пластинкой. Аутисты этого не понимают. Их от Небытия отделяет только любовь. И если любимый ими человек исчезает хоть на минуту, Небытие приближается к ним вплотную. Поэтому они и плачут. Вполне возможно, они знают, что я стою за дверью. Но мое исчезновение из поля зрения - это как бы репетиция Небытия. А это очень страшно.
