И темнота, что самое досадное, не торопилась развеиваться, хотя долетавший из Орволана приглушенный звон курантов оповестил всех сначала о наступлении девятого утреннего колокола, а затем и десятого. Правда, порой в глубинах Стены вспыхивало некое подобие метели из ярких белых искр, а несколько раз из непостижимых глубин тумана возникало нечто, напоминавшее по очертаниям громадный призрачно светящийся диск (бывавшие на Полуденном Побережье сравнивали увиденное с огромнейшей медузой, лениво всплывающей из морской пучины), но дорога в Рабирийские холмы открываться людям явно не собиралась.
Единственным, кто мог хоть что-то разъяснить, был сам создатель стены, но последний, увы, мало отличался от хладного трупа — вернее говоря, не отличался совсем. Из наспех сколоченной зловещего вида домовины Хасти переложили в крытую повозку, заботливо навалив на дно мягкого сена, — что, впрочем, ничуть не повлияло на состояние болезного, — и в этой же повозке доставили из Орволана к месту общего сбора. Поскольку последним человеком, побывавшим за Алиманой до наступления известных событий, оказалась баронетта диа Монброн, нетерпеливцы обращали свою тревогу именно к ней. Каждую четверть колокола являлся гонец от короля Аквилонии, передавая один-единственный вопрос: «Когда исчезнет эта дрянь?»
Чем ближе становился полдень, тем более разъяренным и угрожающим становился тон посланий. В последнем содержалось обещание варвара лично явиться в расположение обозов, вытащить проходимца Хасти из его укрытия и утопить в Алимане вкупе с никчемной девчонкой — если последняя немедленно не займется делом и не наколдует что-нибудь. Айлэ только беспомощно разводила руками, повторяя услышанное когда-то от одноглазого магика. Стена должна пасть нынешним утром… или днем… в крайнем случае, к наступлению вечера!
Едва появившись в разбитом на берегу Алиманы лагере, киммериец отбросил свое ставшее ненужным инкогнито, и уже спустя четверть колокола немаленькое войсковое расположение загудело, как потревоженный улей. Каждому немедленно нашлось дело: кавалеристы седлали коней, арбалетчики из Гайарда и орволанские егеря готовились к строевому смотру, и в общей толчее, для непосвященного взгляда представавшей сущим муравейником, десятники споро наводили порядок — где луженой командирской* глоткой, а где и крепким кулаком. Сам Конан, устроивший штаб в большом полотняном шатре на высоком берегу Алиманы, вызвал к себе поименованных Адалаис Эйкар дворян — Гилабера дие Таулу, Пейру и Кламена — а также командиров сотен и развернул военный совет. Что за вопросы обсуждались на этом совете, баронетта, естественно, не слышала. Однако, посмотрев на багровые физиономии иных вояк, пробкой вылетавших из штабного шатра и тут же с удвоенным рвением принимавшихся за дело, Айлэ с едким смешком заключила, что могучий киммериец попал наконец в родную стихию.
Суета в укрепленном лагере достигла своего пика и постепенно начала стихать. Сотни и платунги один за другим строились меж разбитых на тесном лугу шатров, командиры заканчивали проверять готовность воинов к предстоящему выступлению. С того места, где устроила себе наблюдательный пункт девица Монброн, было видно, как взметнулся полог штабной палатки и появился Аквилонец в сопровождении дворян, сменивший невзрачное одеяние «десятника Коннахта» на серебристую кольчугу и одежду, более подобающую королю.
Троекратно рявкнули здравицы, раскатившись недолгим эхом в холмах.
Далекий звук колокола из Орволана возвестил полдень.
Вуаль Мрака упорно не желала исчезать, похоже, собравшись стоять здесь до скончания времен.
Внизу спешно сворачивали последние шатры.
Ситуация складывалась не слишком радостная, но девушка была довольна и тем, что ее взяли в поход, а не оставили маяться дурными предчувствиями под крылышком госпожи Эйкар. Ничего, что она находится довольно далеко от королевской ставки, зато отсюда, со склона холма, занятого фургонами с припасами и провиантом, мост и колеблющаяся Черная Вуаль лежат перед ней, как на ладони. Она разглядывала сторожку бывшей охраны переправы, похожую на маленький форт, хлопающие над черепичной крышей флаги, постепенное перемещение маленьких воинских групп вниз, к реке, и то, как они рассредоточиваются вдоль берега. Прищурившись, она заметила пятерку верховых, рискнувших с грохотом промчаться через пустынный мост и остановившихся, не доезжая десятка шагов до устремлявшихся вверх и струившихся вниз темных клубов тумана. Всадники уже разворачивали лошадей, чтобы ехать обратно, когда Вуаль внезапно пришла в движение.
Сперва вдоль взметнувшейся к голубому летнему небу черной преграды побежали рождавшиеся неведомо где длинные судорожные волны — одна выше другой. Стена беззвучно и тяжеловесно колыхалась, и Айлэ ужаснулась, представив, как размеренное движение прядей туманного наваждения повторяется на всей протяженности Вуали — несколько сотен лиг вдоль подножия Рабиров. Некоторые участки Стены превращались на десяток ударов сердца в каменные или кирпичные — иллюзия плыла среди завихряющихся колец и спиралей черноты, постепенно исчезая.
Вдоль берега Алиманы пронесся многоголосый людской крик, когда вершина Стены, маячившая на высоте сотни локтей, начала раскачиваться взад-вперед, подобно колеблющемуся в воздушных струях листу пергамента. Все без исключения задрали головы вверх, некоторые попятились в явном испуге. Непроглядно-угольную черноту испятнали широкие темно-бурые потеки, по цвету напоминавшие запекшуюся кровь. В недрах бурлящего тумана вспыхивали проблески сизых молний, а потом Вуаль Мрака, как оплывший на солнце край горного ледника, без малейшего всплеска и звука обрушилась в реку. Она просто исчезла — за мгновение, достаточное лишь для того, чтобы быстро сморгнуть.
Противоположный берег открылся во всей красе: желтые глинистые обрывы, темно-зеленая лесная полоса и голубые очертания далеких холмов. По контрасту с только что сгинувшей тьмой представшее взгляду зрелище казалось на удивление ярким и блестящим, словно новехонькая, только что законченная мозаичная картина. Потрясенные такой переменой всадники на мосту, похоже, не сразу смекнули, какая деталь совершенно не вписывается в радующий глаз летний пейзаж. Айлэ даже рот приоткрыла от удивления, зацепившись взглядом за бесформенную груду в дальнем конце трехпролетного моста.
От одного парапета до другого, местами зловеще поблескивая на солнце, тянулся вал высотой в человеческий рост из опрокинутых набок и перевернутых телег, наскоро сколоченных деревянных щитов, утыканных длинными гвоздями, толстых суковатых бревен и заостренных кольев, остриями направленных на аквилонский берег. Ничто не двигалось по ту сторону засеки, по обширной вытоптанной площадке на правом берегу поднимающийся ветер лениво гонял пыльные вихри. И однако же у Айлэ диа Монброн при виде этой, казалось бы, абсолютной и безмятежной пустоты отчего-то тревожно засосало под ложечкой.
* * *
Небольшая группа верховых на породистых конях наблюдала за диковинным зрелищем от бывшей сторожки у переправы. Здесь собрались все старшие командиры маленькой армии, включая и короля Аквилонии. Однако последний после проведенного совета, обсудив с подчиненными основную тактику действий, решил предоставить им возможность проявить свои воинские способности в деле. Теперь, отъехав слегка наособицу, Конан с высоты конского крупа хмуро созерцал открывшийся перед ними пейзаж.
