— Заратустра, кто же еще? — грустно усмехается Юрчик. — Мы очень любили вирт и вместе с вами скорбим о его безвременной кончине..
Вначале я думаю, что Смирнов издевается над Кириллом, потом понимаю: он говорит искренне.
«Предок, предок! Они все-таки разрушили вирт!»
— Хочешь посмотреть представление под названием «Конец виртуального света»? — спрашивает Юрчик.
— Зачем?
— Вы ведь любите созерцать пейзажи?
— Но только не обезображенные вмешательством неполноценных рас. А вашу Виртуальность я просто ненавидел бы… если бы был способен на столь низменное чувство.
— У Клео создалось впечатление, что ты вообще ни на какие чувства не способен. А вот мы Виртуальность любили. Ты даже не представляешь, как нам ее жалко!
— Меня всегда поражала иррациональность людей. Особенно самок.
— А меня — нечеловеческая рациональность колонии микробов.
Возле моих глаз что-то хрустит, дважды лезвие ножа скользит по внешнему, ороговевшему слою моих микроорганизмов, и мне приходится выполнять обратную трансформу: срочно возвращать на место убранные было за ненадобностью глаза.
Первое, что я вижу, — экран монитора. Он занимает три четверти поля зрения. По-видимому, на нем воспроизводится пейзаж одной из улиц Сим-сити. Через мгновение я узнаю в ней Клубную. В одном из зданий на этой улице состоялась месса сатанистов. Теперь понятно, почему они действовали столь нелогично: вначале молились дьяволу, потом пытались убить его посланника серебряными пулями и в конце концов расчленили серебряным топором. Никакие они не сатанисты, наоборот, враги всего инфернального, всего нечеловеческого.
А значит — и мои враги. Жаль, что я слишком поздно это понял.
На Клубной — паника. Мечутся голые виртляне и виртлянки — видимо, выбежавшие из клуба любителей клубнички. Над ними, словно пчелы над разоряемым медведем ульем, кружатся летуны из бара «Икар». Гигантская обезьяна, высотой с трехэтажный виртлянский дворец, обезумев от ужаса, пытается перелезть через двухэтажный коттедж с четырьмя затейливыми башенками по углам. Одну из них обезьяна задевает коленом. Башенка падает на тротуар. Под обломками исчезают парень и девушка, пытавшиеся, держась за руки, вместе выбраться из виртуального ада. Видимо, ближайшая кабинка телепорта вышла из строя, они отправились искать ее на улицу… А незаконной программы для выхода через стратосферу вирта у них не было. Плохо живется добропорядочным гражданам — хоть в вирте, хоть в реале…
Незадачливый Кинг-Конг, потеряв равновесие, падает на соседнюю улицу. Последствий я не вижу, но, судя по поднявшемуся визгу, они впечатляющие.
Интересно, а из-за чего, собственно, паника? Ну, перестали работать телепорты — и что? Есть же вариант «экстренный выход»…
Стена ближайшего дома рассыпается мелкодисперсной пылью. Несколько мгновений я наблюдаю внутренности — анфилада комнат, снующие в них люди… Потом все рушится, все превращается в пыль — стены, потолки, картины, мебель… В груде пыли копошатся маленькие фигурки, пытаются выбраться, одна за другой замирают…
Думаю, после такого шока у них надолго пропадет желание погружаться в вирт. Да и погружаться, собственно, в ближайшие несколько лет будет некуда. Долго придется восстанавливать Виртуальность, очень долго.
Сразу несколько виртлян, искавших спасения на улице, взлетают, беспомощно перебирают ногами в воздухе, пытаются за что-нибудь ухватиться… Очень похоже на новичков-космонавтов, впервые вкусивших прелестей невесомости.
Над соседней улицей медленно, словно воздушный шар, вздымается в небо труп Кинг-Конга.
Это значит, что в вирте перестала действовать гравитация.
Многоголосый визг усиливается.
Дальше уже неинтересно. Последний день Помпеи — легкое щекотание нервов по сравнению с тем, что сейчас переживают миллионы виртлян.
Скосив глаза, я вижу, что и Заратустра, и Клеопатра не отрывают глаз от монитора. По щекам обоих текут слезы.
Плакать — нерационально. Нужно действовать.
Но делать — хоть что-нибудь! — я не могу.
«Предок! Храни тебя Первый! Почему не отвечаешь?»
Что-то страшное происходит не только в вирте, но и в реале. Обычно ответ по Т-каналу приходит мгновенно. Но сейчас…
Я чувствую себя как радист прошлого века, который включил рацию и с удивлением обнаружил, что эфир абсолютно пуст. У меня, правда, в Т-эфире был лишь один собеседник — но он был всегда!
Я испытываю странное состояние. Человек на моем месте определил бы его, наверное, как «сосущее чувство тревоги под ложечкой».
«Предок, предок! Где тарелка?»
Видимо, произошло что-то серьезное. Впервые за все время своего существования я не могу установить Т-связь с предком.
«Предок, предок! Где ты? Почему не отвечаешь?»
Юрчик убирает монитор, что-то говорит, но я его не слушаю. Мне нужно полностью сосредоточиться на обдумывании сложившейся ситуации.
Кажется, против Виртуальности и нас, исполнителей Функции, провели крупномасштабную операцию. В результате некоторые Хранители были захвачены и уничтожены, в том числе мои предок, жена и дочь.
Меня сейчас тоже сожгут.
Жаль.
Но рано или поздно Функция все равно будет выполнена. И если люди не уйдут в Виртуальность сами, им помогут это сделать те Хранители, которые остались живы, и те, что сейчас бродят в бутылях. Не получив очередную порцию еды и питья, они покинут места своего отдохновения, примут наиболее соответствующую моменту форму и продолжат начатое. Это только кажется, что голливудский фильм, одним из главных — трагических! — героев которого я невольно стал, заканчивается стандартным хэппи-для-землян-эндом. Наступил не конец фильма и не конец вирта, завершился показ всего лишь первой серии. Заседание продолжается, господа присяжные заседатели! И у дилогии или даже трилогии, первая серия которой промелькнула на экране, неожиданной концовки не будет. Причина, по которой во Вселенной нет Сверхцивилизаций, тривиальна: они все уходят в созданные ими самими миры, единственное исключение — мы, Хранители.
И скоро нам будет принадлежать вся Галактика.
