Леди в платье с пышной юбкой отошла в сторону, и Шарль наконец увидел «очаровательное создание»: у восточного края террасы в кресле сидела Луиза. Шарль едва сдержал восторженный возглас. На Луизе было платье из серебристо-голубой тафты, украшенное ленточками и кружевами, – легкое и изящное. Ее светлые волосы цвета слоновой кости были уложены в высокую прическу.
Луиза сидела, чинно сложив на коленях руки в перчатках, доходивших ей до локтей и оставлявших открытыми кончики пальцев: сквозь прозрачную кремовую ткань проглядывала ее белоснежная кожа. «Боже милосердный, – думал Шарль. – Она прелестна». Луиза кивала, слушая мать одной оперной знаменитости и вежливо улыбаясь ее сыну. А Шарль прирос к полу, оцепенев от восхищения.
– Так ты знаешь ее?
– Да.
Подвыпивший малый заметил:
– Она, похоже, богата.
– Это верно. – И они втроем продолжали глазеть на Луизу.
Шарль догадался, что тот из двоих, кто повыше, – новый «каприз» Пии, многообещающий молодой скульптор с длинным аристократическим французским именем, которое Шарль не запомнил. Он бросил на молодого человека любопытный взгляд. Новый кавалер Пии был строен, высок ростом, хорош собой – резкие скулы, красивые глаза под нависшими бровями. На вид ему было около тридцати, и он был пьян как сапожник. От него несло чем-то странным, как будто он пил не херес или виски, которые разносили на подносах, а дешевый одеколон или нечто подобное.
Разглядывая Луизу, этот господин обронил:
– Она словно сошла с полотен Боттичелли. Только еще красивее. – Для мертвецки пьяного он излагал свои мысли довольно связно, – видимо, сказывалась долгая практика. Его замечание было скорее эстетического свойства, без намека на похоть.
– Да, согласен, – сказал Шарль. Британец присоединился к его мнению.
– Да, а вот задница у нее плотная, – продолжал скульптор. Шарль грозно нахмурился и обернулся к говорившему. Тот поспешно поправился: – То есть я хочу сказать, что к ней не подступиться.
– Ах, вот что, – кивнул Шарль. Этот малый так надрался, что сердиться на него бессмысленно.
– Я люблю доступных женщин. – С этими словами скульптор направился в сторону Пии.
Юный британец остался. Если Шарль правильно понял, он был выпускником, на недельку сбежавшим из школы, чтобы повеселиться на Ривьере, – приятель Гаспара, старшего сына Тино. Прогульщик ткнул Шарля локтем в бок:
– Неприступная она или нет, мне все равно. Она то, что надо. Скажи мне, как ее зовут? И нравятся ли ей прогулки на автомобиле?
Шарль спокойно ответил:
– Ее зовут Луиза д'Аркур. Да, я уверен, она обожает прогулки на автомобиле, но молодые люди вроде тебя кажутся ей нестерпимо скучными. – По крайней мере он надеялся, что это справедливо.
Молодой человек воровато оглянулся и, понизив голос, спросил:
– А ты так близко с ней знаком?
– Надеюсь, что узнаю ее еще ближе. Мы женаты всего неделю.
Любитель езды на автомобиле побледнел как полотно, пробормотал сбивчивые поздравления и моментально растворился в толпе.
На самом деле Шарль и Луиза были женаты уже неделю и три дня. Один день в Ницце Луиза превратила в два, а потом и вовсе перестала их считать. Шарль уговаривал ее вернуться с ним в Грасс, но она не соглашалась. В конце концов он отправился туда один, чтобы забрать груз амбры и привезти его домой.
Сейчас ему ни в коем случае нельзя было надолго покидать поля и лабораторию. Он беспокоился о ходе эксперимента, который велся в лаборатории оранжереи без его надзора. Он тревожился, приживется ли его новый жасмин. Более того, сентябрь, до конца которого оставалось всего несколько дней, был самым напряженным месяцем в году для сбора цветов и получения эфирного масла. От того, насколько успешно пройдет этот месяц, зависел и успех всего года.
Тем не менее он подолгу находился в Ницце. А его последняя поездка в Марсель, оттуда в Грасс и обратно в Ниццу, и все за сутки, была сущим адом. Но Шарль не хотел принуждать Луизу ехать с ним и не хотел оставлять надолго в Ницце одну.
Он смерил взглядом школяра, упорно пробиравшегося к Луизе. Дурачок, он, вероятно, стремится пополнить собой свиту воздыхателей.
Супруга Шарля собрала маленький кружок молодых людей, горящих желанием обратить на себя ее внимание. Оперный тенор. Юный любитель автомобильных прогулок. Английский мальчишка – совсем ребенок, – совершавший путешествие по Европе и внезапно решивший остановиться на юге Франции на неопределенное время. Этот паренек (всего на год-два старше самой Луизы) ухитрялся проникать на все великосветские мероприятия, посещаемые Луизой. Видит Бог, она отнюдь не выглядела доступной. И Шарль, в свою очередь, изо всех сил старался выглядеть так же грозно, как свирепый пес, охраняющий вход в храм Будды.
Он не мог винить этих юных простаков за то, что они следовали за Луизой по пятам, ослепленные ее красотой, поскольку и сам пал жертвой ее чар. Но, черт возьми, он имел полное право щелкнуть их по носу, если они приближались слишком близко или осмеливались предпринимать решительные шаги, а не только пускать слюни. Если честно, Шарль злорадствовал, видя, как они увиваются вокруг нее.
И все же он ненавидел способность Луизы вызывать всеобщее восхищение почти так же сильно, как обожал ее. Шарль боялся ее красоты так же, как собственного безобразия. За прошедшую неделю он понял, что, появившись с ней на публике, начинает жутко ревновать ее. Его одолевали собственнические инстинкты. Он знал, что дотрагивается до нее гораздо чаще, чем она того желала, и с плохо скрываемым вожделением. Но ничего не мог с собой поделать.
Шарль шел к ней, протискиваясь мимо плотно обступивших террасу гостей, не спуская с нее глаз. В его душе шевелился ставший уже привычным страх: он женился на женщине, которая будет его дурачить. Он не мог забыть, как быстро соблазнил ее на корабле. Правда, ему хотелось верить, что в этом только его заслуга Луиза не устояла против знаменитого обаяния д'Аркуров. Зато теперь ему требовалось все его обаяние, чтобы снова завоевать ее. Он так больше и не поцеловал жену после того вечера в ванной, ни разу не коснулся губами ее губ. Продираясь сквозь толпу, Шарль мысленно терзал себя вопросами, кто из ее ухажеров имеет больше шансов – скульптор, тенор или зеленый юнец с автомобилем? Или… о Боже, Роланд Монтебелло внезапно возник неподалеку от Луизы – его отделяли от нее всего четыре человека. Монтебелло приветственно помахал ей рукой.
Шарль затаил дыхание и тут же чуть не расхохотался от облегчения: Луиза, не прекращая беседовать, слегка повернулась в кресле и смерила старого распутника ледяным взглядом, взмахнув золотистыми ресницами. Да, она может быть чертовски надменной! Так Луизе удавалось держать на расстоянии назойливых поклонников – она отгоняла их от себя с безразличием кобылки, отгоняющей хвостом мух.
Приближаясь, он продолжал наблюдать за ней. Луиза унаследовала от своей матушки умение держаться в обществе. Она сидела с непринужденным изяществом и любезно беседовала с друзьями и знакомыми, выказывая всем одинаковое расположение. О Господи, какая толчея. «Прочь с дороги!» – хотелось крикнуть Шарлю.
