– О, – пропищал откуда-то из-под Огена Праф. – Это ни о чем хорошем не говорит.
– Помогите! – завизжал Оген, видя, как обоих разведчиков вдруг резко понесло прямо на него. Он попытался как-нибудь согнуться в кольцо, но ветер не давал ему этого сделать.
– Давай сюда! – услышал он снова писк переводчика и глянул вниз себе под ноги. Праф держался за какой-то крюк в полу.
– Хорошая идея! – И Оген нырнул вниз, тоже за что-то схватившись на полу, успев это сделать именно в тот момент, когда обоих рапторов с шумом пронесло мимо него. Порыв ветра прошел, и, спустя несколько секунд, Оген отцепил от себя Прафа. Взору его представилась весьма печальная картина: от рапторов осталась лишь куча перемешанных крыльев, конечностей и когтей.
Праф отряхнулся и важно заметил:
– В подобном случае разведчиков Йолеуса надо оставить непосредственно здесь, а нам продолжить свое путешествие на поверхность Сансемина. Вот так, Оген Цлеп.
И они двинулись дальше своей дорогой. В желудке у Цлепа поднялась буря, словно он резко ехал вниз на скоростном лифте.
– Мы падаем? – прошептал он.
– Кажется, да. Сансемин быстро теряет высоту, – пробормотал Праф, ловко перебираясь по крючьям пола.
– Хреново. – Он посмотрел вокруг, туннель спускался все ниже и глубже, они шли уже почти как по лестнице.
– Ага, – только и сказал переводчик, когда налетел очередной порыв ветра.
Вдруг что-то резануло Огена по глазам.
– Свет! – заорал он. – Свет! Праф! Я могу видеть! – Но голос его относило ветром.
– Это огонь, – сухо поправил его Праф. – Ближе к полу, Оген Цлеп, ближе к полу.
И Оген едва успел сгруппироваться и закрыть ладонями лицо, как над ними пронесся раскаленный огненный шар. Жар и свет длились не больше пары секунд.
– Поднимайся, – приказал Праф. – Поднимайся.
– Да ты весь в огне! – вскрикнул Оген, поднимаясь и только сейчас догадавшись, что Праф прикрыл его своими крыльями во время прохождения летящего шара.
– Таковы обстоятельства, – невозмутимо ответил переводчик, не обращая внимания на клубы дыма и язычки огня, тянувшиеся от его спины. Он упрямо толкал Огена вперед. Ветер становился все сильнее, идти против него становилось все труднее, тем более что путь шел уже почти вертикально.
Снова показался свет, и, поняв, что на этот раз он не желтый, а сине-белый, Оген застонал от счастья.
– Мы выбрались! – выдохнул Праф.
Они выпали из брюха умирающего, горящего и потерявшего ориентацию великана, быстро несущегося куда-то вниз. Оген прижал к себе Прафа, потушил пламя, пожиравшее его крылья, включил моторы на лодыжках и баллон-капюшона, чтобы остановить их падение вниз. И спустя пару минут после ужасающего полета вниз вперемешку с изуродованными горящими животными, они уже поднялись над тем, что было когда-то прекрасной воздушной сферой, бегемотовым деревом, дирижаблем, бегемотаурусом Сансемином. В воздухе они встретили остатки боевого расчета Йолеуса, которые еще успели спасти их от пары раненых, но по-прежнему хищных огринов.
Праф мелко дрожал в руках у Цлепа, запах горелых крыльев щекотал ему нос, и отряд, понесший большие потери, медленно начал обратный путь на родину.
– Так отправляешься?
– Да. Отправляюсь. Отбываю. Покидаю.
– Прямо сейчас?
– Как можно скорее. Где здесь ближайший корабль? Или еще что-нибудь? Только, чтобы не челгрианское. Да, только не челгрианское.
Никогда в жизни Оген не мог себе представить, чтобы приемная в брюхе Йолеуса показалась ему родным домом, – но на данный момент это было именно так. Он чувствовал себя здесь в совершенной безопасности. И испытал настоящую тоску при одной мысли о том, что нужно покинуть это убежище.
Йолеус разговаривал с ним с помощью соединяющего кабеля и переводчика по имени 46 Цун. Он замещал 974 Прафа, которого принесли домой совершенно без признаков жизни, однако он довольно быстро возрождался в родных стенах. 46 Цун устало прикрыл глаза, а Оген вдруг ощутил, что от его одежды по-прежнему пахнет паленым и тухлятиной. Его передернуло.
46 Цун открыл глаза.
– Ближайший отбывающий объект отбывает из Второго Тропического порта со склона Йондер через пять дней, – пояснил он.
– Поеду на нем. Но, подождите, он не челгрианский?
– Нет. Он принадлежит ювуонианцам.
– Тогда тем более еду.
– Но сейчас для тебя крайне неудобное время, чтобы отправляться из Второго Тропического порта.
– Что!?
– Сейчас для тебя крайне неудобное…
– В таком случае, когда же!?
Переводчик опять прикрыл глаза на некоторое время и, раскрыв их затем, ответил:
– Для такого существа, как ты, понадобится минимум двадцать три дня, чтобы добраться до Второго Тропического порта.
Оген почувствовал, что в голове у него помутилось, а на глаза наворачиваются слезы то есть, на него накатило состояние, которого он не испытывал со времен далекого детства. Но приходилось держаться.
– Когда же следующее судно?
– Неизвестно, – мгновенно ответил переводчик.
– Но, может быть, можно дать сигнал? – спросил он, едва сумев подавить вопль отчаяния.
– Разумеется.
– Сигнал, превышающий скорость света, надеюсь?
– Нет.
– Тогда можно ли просигналить какому-нибудь судну? Неужели у меня нет никакой возможности отправиться пораньше?
– Что ты подразумеваешь под словом пораньше?
– Ну хотя бы в течение ближайших ста дней?!
– На этот период нет заявок ни от каких судов или объектов. Оген дернул себя за волосы и простонал, а потом и просто взревел от отчаяния. Он никогда не выполнит задания. Он вообще ничего не сделает. Только и будет, что реветь да рвать на себе волосы. Ученый посмотрел на обезображенное скорчившееся тельце Прафа, уронил голову и уставился себе под ноги. Его лодыжечные моторчики смотрели на него почти с насмешкой. И тогда он вдруг торжественно поднял голову.
Оген быстро просчитал, что ему известно о ювуонианцах. В контакт вступают только наполовину, очень мирные и заслуживают абсолютного доверия. Находятся все еще в периоде дефицита, корабли маломощные, очень медленные, по стандартам Цивилизации, но все же приемлемые.
– Йолеус, можете ли вы связаться со Вторым Тропическим портом или как его там? – торжественно обратился он.
– Да.
– Сколько времени это займет?
– День с четвертью для исходящего сигнала и примерно столько же для входящего.
