— О, Господи, — я тяжело вдохнула, а колени подогнулись.
Это Ливи.
Какого черта она делает в этой машине?
— Кейси.
От звука моего имени сердце, словно сжали ледяные пальцы. Я заглянула глубже и увидела длинную, темную фигуру, сидящую рядом с ней. Трент. И он ранен. Сильно. Но он находится в сознании и смотрит на меня напряженным взглядом.
— Ты убила моих родителей, Кейси. Ты — убийца.
Медсестра, работающая в ночную смену, Сара, вбежала в комнату в тот момент, когда я очнулась, крича изо всех сил.
— Все нормально, Кейси. Тише. Все в порядке.
Она водила рукой по моей спине медленными, круговыми движениями. По всему телу выступил холодный пот. Она продолжала меня успокаивать, даже когда я свернулась калачиком, крепко прижав колени к груди.
— Этот кошмар был необыкновенно плохим, Кейси. — Она уже несколько раз приходила ко мне во время этих ночных эпизодов. — Что тебе приснилось?
Я заметила, что она не спрашивала, хочу ли я об этом говорить. Она полагала, что это необходимо, хочу я того или нет. В этом состояла особенность этого места. Все, чего они от меня хотели, — это разговор. А все, чего хотела я, — хранить молчание.
— Эмм, Кейси?
Я сглотнула колющий горло комок.
— Сочувствие.
* * *
— Может, Вы и правы.
Брови доктора Штейнера вопросительно изогнулись.
— Ты о том сне, который видела прошлой ночью?
Мой хмурый вид подтвердил его правоту.
— Да, Сара рассказала мне. Она хотела, чтобы я был в курсе, на случай каких-либо проблем. В этом заключается ее работа. Она не предавала тебя. — Он говорил так, словно эту фразу повторил уже множество раз. — Что именно произошло?
По какой-то причине я пересказала ему весь кошмар, с начала до конца. По телу бегали мурашки, когда я воспроизводила его в памяти.
— И что именно сделало его таким ужасным?
Я склонила голову на бок и взглянула на доктора. Очевидно, он меня не слушал.
— Вы о чем? Все были мертвы. Дженни была мертва, родители Трента были мертвы. Я убила Ливи. Это было просто...так ужасно!
— Ты убила Ливи?
— Ну, да. Это моя вина.
— Хмм... — он кивнул, но ничего больше не сказал. — Что ты испытала, увидев лежащую замертво Дженни?
При мысли об этом я прижала руки к животу.
— То есть ты скорбела по ней, — ответил он за меня.
— Конечно, да. Она была мертва. Я — не социопат.
— Но она вела автомобиль, который врезался в семью Трента. В Ливи. Как это вообще возможно, что ты по ней скорбела?
Я пробормотала быстрее, чем подумала.
— Потому что это Дженни. Она никогда не захотела бы ранить кого-то. Она не сделала этого специально...
Я резко остановилась и взглянула на него, когда до меня дошел смысл слов.
— Саша — не Дженни. Я понимаю, что Вы делаете.
— И что же я делаю?
— Вы пытаетесь заставить меня посмотреть на Сашу и Трента, как на людей, которые смеются, плачут и имеют семьи.
Его «всезнающие» брови поднялись.
— Это не то же самое! Я ненавижу их! Я ненавижу Трента! Он — убийца!
Доктор Штейнер выпрыгнул из своего кресла и подбежал к полке с книгами, вытащив самый большой из ранее виденных мною словарей. Он подлетел ко мне и швырнул его мне на колени.
— Вот. Посмотри слово «убийца», Кейси. Смотри! Ищи его! — Он меня не дождался, вероятно, почувствовав, что донес до меня свою ослиную точку зрения. — Ты — неглупая девушка, Кейси. Ты можешь прятаться за этим словом или можешь принять все, как есть. Трент— не убийца, и ты его не ненавидишь. Ты знаешь, что и то, и то — правда, так что прекрати лгать мне и, что еще более важно, прекрати лгать самой себе.
— Да, я ненавижу их, — выплюнула я, но мой голос потерял былую силу.
Прямо сейчас я ненавидела и доктора Штейнера.
Ненавидела его, потому что подсознательно понимала, что он прав.
Глава 19.
Доктор Штейнер привел меня в маленькое, белое помещение с окном, через которое было видно другое маленькое, белое помещение.
— Это одностороннее зеркало?
Я постучала по нему.
— Да, Кейси. Сядь.
— Хорошо, Доктор Диктатор, — проворчала я, шлепаясь на предложенный мне стул.
— Спасибо, Пациент-Заноза-В-Заднице.
Я усмехнулась. Иногда нетрадиционные методы доктора Штейнера делали эти сеансы менее болезненными. По большей части нет, но изредка — да.
— Какое наказание Вы припасли для меня на сегодня?
Я беспечно откинулась на стуле, когда открылась дверь. Мое тело сделалось неподвижным, и я втянула полные легкие воздуха, когда увидела лицо входящего человека.
Это Трент.
Коул.
Трент.
Блядь.
Прошло уже несколько недель с тех пор, как я видела его в последний раз. Его русые взлохмаченные волосы, длинное, подтянутое тело...он вошел в помещение, красивый, как и всегда. Мне пришлось это признать. А мне ненавистно было это делать. Только теперь я не видела на его лице ни улыбки, ни ямочек на щеках. Ничего, что напоминало бы обаятельного парня, в которого я влюбилась.
Влюбилась. Я стиснула зубы, борясь с болью, которая накатила вместе с осознанием этого.
Он сел на стул, стоящий прямо напротив меня. Мне не нужно было даже знать Трента, чтобы заметить неукротимое страдание, бушующее в его глазах. Но из-за того, что я знала его или хотя бы какую-то его частичку, эта боль взывала ко мне.
И это было невыносимо. На уровне инстинкта мне хотелось протянуть руку и забрать ее.
Руки доктора Штейнера опустились мне на плечи за секунду до того, как я вылетела бы из помещения.
— Он не видит тебя, Кейси. И не слышит.
— Что он здесь делает? — прошептала я. Мой голос дрожал. — Зачем вы так со мной поступаете?
— Ты продолжала утверждать, что ненавидишь Трента, а мы оба знаем, что это не так. Он здесь, так что признай это раз и навсегда и двигайся дальше. В твоем выздоровлении нет места для того, чтобы держаться за идею о ненависти.
Я не могла оторвать от Трента глаз, даже когда начала отрицать сказанное доктором Штейнером.
— Вы — придурочный, ебанутый док...
Доктор Штейнер меня прервал.
— Ты знаешь, что он также мой пациент, Кейси. И ему помощь требуется так же, как и тебе. Он также страдает от ПТСР. Он также ввел себя в заблуждение, что может просто спрятать подальше боль, вместо того, чтобы справляться с ней подходящими методами. Он просто делал это менее традиционным способом. Сейчас мы об этом говорить не будем. — Я вздрогнула, когда он похлопал меня по плечу. — Сегодня я немножко смошенничаю. Устрою один сеанс на двоих.
