Книга Кровь Севера - Александр Мазин

Городишко был расположен грамотно: внутри залива, формой напоминающего улитку с выпущенным хвостиком. Подход охраняла мелкая каменная крепостица, судя по архитектуре, возведенная еще до арабов. Войти в гавань можно было лишь через контролируемое древней цитаделью узкое горлышко и строго по форватеру. Впрочем, вода в заливе была достаточно прозрачна, чтобы в хорошую погоду можно было разглядеть на песке след камбалы.

Нынче как раз распогодилось.

Однако входить в залив под обстрелом желания не было, поэтому наши пошли на хитрость.

Первой теперь шла уцелевшая галера. На ее носу стоял я — в прикиде арабского командира. Ну, мне изображать ряженого не впервой.

За мной — разговорчивый толстячок, которому временно вернули его собственные вещички. А около него — облаченный в сарацинские латы Дикон — для контроля арабского диалога.

За нашей галерой следовали «трофеи» — драккар и кнорр, а за ними, на буксире, вторая галера, попорченная.

На корабельных палубах тоже было всё путем. Во всяком случае мы все на это очень надеялись, потому что сверху наши корабли — как на ладони…

Впрочем, мы не стали переть в залив среди бела дня. Дождались, когда солнышко коснулось горизонта.

Сверху нам что-то проорали… вопросительное.

Толстенький араб проверещал в ответ, что, мол, всё замечательно. Трофеи везем.

Ничего в нас сверху бросать не стали. Радует.

Отличная гавань. Тихая. Лодочки-кораблики. Что-то вроде дока. Причалы. Каменные. На одном — группа товарищей. Толстый дядька под зонтиком. Свита. Оружных только двое. Если не считать самого дядьки, а его в силу возраста и телосложения можно не считать. Остальные — рабы. Интересно, на хрена ему зонтик, если солнце уже полчаса как спряталось за скалами?

Высадка. Я спрыгнул первым. Зря. Здесь так не принято. Толстячок под зонтиком аж шарахнулся от неожиданности. Но тут же сунулся ко мне, залопотал по-арабски.

Классный все же из меня актер: то шевалье французский, то боевой сарацин…

— Иншалла! — бросил я, проскакивая мимо толстяковых объятий.

А еще я — полиглот.

Наши посыпались на причал. Лишь немногие — в арабском прикиде, остальные — в своем собственном. Но — сумерки. Сверху уже наверняка ни хрена не видно. А нам надо именно наверх.

Меня обогнали. Скоростной бег по лестнице — не мой вид спорта. Я оглянулся. Толстячок и его свита потерялись в толпе «десантников».

Насчет толпы я преувеличил: сейчас в распоряжении Хрёрека меньше сотни бойцов. Зато каких…

Пока я доковылял до верха, меня обогнали человек пятьдесят.

Когда я, запыхавшись, добрался до ворот маленькой крепости, она уже пала. Внутри хозяйничали викинги. Гарнизон частью вырезан, частью пленен. Да и было их тут всего человек сорок. Остальные — обслуга.

А вообще неплохая крепостица. Несколько камнеметалок, порядочный запас стрел, смола и прочие сюрпризы. Войди мы в залив под гордым флагом Сокола, тут бы нам и кирдык. Наверняка все баллисты-катапульты отлично пристреляны.

Одно плохо — казны в крепости не оказалось. Так, пара пригоршней серебришка — личное имущество побежденных.

Зато денежки нашлись в самом городке. Во дворце местного, так сказать, «губернатора», того жирняя, который порывался меня обнять на пристани. Хорошо, что не обнял. А то бы наверняка зарезать попытался. Все-таки папа убитого мной арабского командира. Наверняка ему было бы обидно обнаружить внутри знакомых доспехов совершенно постороннего человека.

Там, во дворце, под сенью пальм, под журчание искусственных ручейков мы и заночевали. Во всяком случае я оказался в числе счастливчиков, которым выпало спать. Да не одному, а с ласковой смуглой девочкой, готовой буквально на все, лишь бы с ней не сделали ничего плохого.

Я и не сделал. Да и остальные не очень бесчинствовали. Тяжелый был день. Лучше бы поспать… Но уж больно мы все истосковались по женскому обществу. Хватило, впрочем, на всех. У толстяка в гареме обнаружилось пятьдесят шесть женщин. Ну на хрена ему столько? Тем более что, как позже выяснилось, арабский вельможа предпочитал молоденьких мальчиков. То есть мало что пидорас, так еще и педофил. Впрочем, женщин он тоже пользовал, поскольку помимо жен в гареме обитали еще и его дочери. Целых одиннадцать. Одна из них мне и досталась. Честно. По жребию.

Славная девчушка. Первый раз — с мужчиной. Но уже не девственница. Гарем, однако. Райские птички. Живут, чтобы наслаждаться и «наслаждать» других. Но — счастливы. Женщина в исламском мире — недочеловек. Птичка. Или кляча для пахоты. Птичкам — лучше. Особенно, если исхитрится родить сына, который поднимется наверх и маму родную не забудет. Птичкам — лучше, однако гарем — еще то местечко. Из мужиков — один хозяин. Соло. На всю стайку. И евнухи, в обязанности которых входит… Ох и много чего входит в их обязанности, однако за пределы гарема это «всё» не выходит никогда. Птички — они петь любят. Да только — некому. Жены — навсегда в одной клетке. Дочери же со временем разлетятся по другим гаремам. Куда папа продаст, туда и полетят. Но — счастливы. Много ли птичке надо?