Завтрак мне обошелся в пятьдесят баксов плюс десять баксов на чай официантке.
В винном магазине я купил у нервного продавца-мексиканца две бутылки текилы и блок «Мальборо». Он, похоже, привык к тому, что его постоянно грабят. Когда я заплатил, он прямо-таки стелился передо мной.
– Ну и видик у вас! – заметил он, покачав головой.
– Ничего, пройдет! – улыбнулся я. – Где тут поблизости можно купить подержанную тачку?
Он сообщил, что на этой улице чуть поодаль есть огороженный участок под названием «Четыре колеса». Как зовут владельца, он не знает, но прозвище у него – Самокат.
Самокат, откровенно говоря, торговал барахлом. Увидев, что я покачиваю головой, остановившись у помятого «шевроле-нова», он заулыбался.
– Классная тачка! – заявил он, похлопав ладонью по капоту развалюхи. – У меня самого когда-то такая была, – соврал он не моргнув глазом.
– Не гони туфту, Самокат, – буркнул я. – Что у тебя найдется на тысячу?
Сначала он уставился на меня, а затем облизнулся.
– Двигай за мной! – подмигнул он мне.
Я побрел следом за ним по заваленному всяким хламом двору. В дальнем закоулке он посторонился, пропустив меня вперед.
– Вот смотри! – взмахнул он рукой. – «Кадиллак-эльдорадо», модель семьдесят восьмого года, открытый автомобиль с жестким верхом, который складывается и убирается в автоматически открывающийся багажник. Только на той неделе поступил! Цвет, как видишь, розовый – воплощение американской мечты…
Неожиданно я проникся симпатией к Самокату, а городишко Иммокали стал милым и приветливым.
– Восьмицилиндровый двигатель, – продолжал Самокат, – расход топлива – четыре литра на пятнадцать километров…
– Беру. Сколько с меня?
Вот эта тачка что надо! На ней Шерри-Ли и я покатим в Мексику…
– Она стоит гораздо больше того, что вы предлагаете. – Самокат пожал плечами. – И скидок на эту модель я не предоставляю. Извините…
– Не тяни резину! Сколько?
– Две двести пятьдесят!
– Золото берешь?
Он сделал большие глаза.
– Золото?
Спустя полчаса я, освободившись от всей наличности и еще нескольких «Золотых орлов», ехал по Восемьдесят второму шоссе на северо-запад, в сторону Форт-Майерса, в автомобиле, который лакал топливо, как я – пиво.
И вот спустя какое-то время вижу рядом на сиденье Джина.
Ну, думаю, глюки!.. Устал я, измотался…
Короче, Джин молчит, смотрит куда-то вдаль и, похоже, чем-то недоволен.
Надо же! Чего только не привидится порой…
Я включаю радиоприемник. Дэвид Боуи заканчивает петь свою знаменитую композицию «Джин Джини»…
«Выключи это дерьмо!» – произносит Джин, и его протяжный голос отдается эхом в моей больной голове.
Ни фига себе! Уже слуховые галлюцинации начались…
– Передаем последние новости. Ураган «Луиза» движется в сторону океана. В списках жертв – четырнадцать погибших и сотни раненых.
Джин поворачивает голову и смотрит на меня.
– По некоторым данным, ущерб от урагана четвертой категории превысил два миллиарда долларов. Федеральные власти официально объявили зоной бедствия округ Кольер и часть округа Ли. Несмотря на ураган, объявленная на сегодня встреча бейсбольных команд «Дэвил Рэйз» и «Сент-Луис Кардиналз» состоится. К нашему величайшему прискорбию сообщаем, найден объеденный аллигаторами труп пропавшего в округе Ли ребенка. Оставайтесь с нами на частоте девяносто восемь и четыре FM. После завершения выпуска новостей слушайте хиты группы «Блэк Саббат»…
– Ё-мое! – воскликнул я. – Оказывается, Соломон Бендер стал добычей аллигаторов…
«А я что говорил? – донеслось до меня. – А ты считал, что я убил его».
– Никогда я так не считал, – произнес я вслух. – Я думал, тебя разыскивает полиция за преступления на сексуальной почве, но не был уверен.
«Теперь уже ты никогда ничего не узнаешь!» – вздохнул Джин.
Я тоже вздохнул. Дался мне этот Джин.
«Допустим, я жив, а ты умер, – донеслось до меня уже с заднего сиденья. – Представь себе это, если, конечно, у тебя хватит воображения».
Я включил радио на полную катушку и стал слушать Оззи Осборна. Голос Джина по-прежнему звучал у меня в голове.
«Посмотри на себя, оглянись вокруг. Ты едешь на машине своей мечты. Надо сказать, мечты у тебя довольно примитивные. Вот ты катишь по проселочной дороге, в багажнике у тебя сумка с золотом. Спешишь к своей подружке… Думаешь, она упадет в твои объятия и вы оба рванете в Мексику? Ладно, мечтать не вредно!»
Из-за горизонта показалось солнце, на душе стало легче, но Джин не унимался.
«Ты все выдумал, – фыркает он. – Твоя стриптизерша любит только одного мужчину, но не тебя, командир. Конечно, ты можешь увезти ее из того дерьма, в котором она завязла, но ты ее не удержишь! Помяни мое слово. Ты ей нравишься, и даже очень, но она любила и любит неотесанного мужлана штата Миссури. Поверь мне, командир, я знаю женщин».
Ну и гнусный тип! Уже на том свете, а все пытается меня достать… А ловко он обвел меня вокруг пальца в Марракеше! Вернее, я повелся, а он решил, что я буду у него шестеркой. Ха-ха!..
Джин опять оказался рядом, на пассажирском сиденье.
«Я был на пределе, когда ты меня нашел, – вздохнул он. – Я мог отправиться к праотцам прямо там, на болоте… Тебя не удивляет, что я спас тебе жизнь?»
Вообще-то меня это удивило!
«Командир, а ты не находишь, что жизнь вообще-то мы ни во что не ставим? Постоянно укорачиваем ее, приближаем, так сказать, смертный час…»
Я задумался.
«Мы все время в состоянии стресса, иными словами – под напряжением в силу самых разных обстоятельств, что ведет к угнетенному, подавленному состоянию, а в итоге – к инфаркту, инсульту и даже летальному исходу нашей суетливой жизни. Мы, командир, не живем, а суетимся – то нам этого не хватает, то другого… Vanitas vanitatum et omnia vanitas. „Суета сует и все – суета“, – не уставали повторять мудрецы прошлого и добавляли: „Memento mori“, то есть „помни о смерти“. Так что, командир, наступит момент, когда на тебя навалится депрессуха, жить не захочется, и никакая жизнь под кайфом будет тебе не в радость…»
Ну, это мы еще посмотрим! – приструнил я себя.
14
Хотя оцепление сняли и телевизионщики уехали, Соломон Бендер по-прежнему будоражил общественное мнение. Радиостанция сообщила, что объеденный аллигатором труп мальчика, скорее всего, вынесло течением наверх, когда из-за урагана поднялся уровень воды в реке Калузахатчи.
Некоторые считали, что людоеда-аллигатора надо найти и пристрелить. Кое-кто возражал, мол, чего ждать от хищника? О Бесноватом Джеке никто и не вспоминал.
