— Самолет до Афин отправляется в семь часов, — сказал он, протягивая Амине и Гансу бутылку с водой и блистер с таблетками.
— А это что? — спросил Ганс, указав на блистер.
— Снотворное. После такой ночи, какую вы провели, вам необходимо немного поспать. — Видя, что они колеблются, он положил таблетки на журнальный столик. — Вот, все перед вами. Ванная в конце коридора, спальни рядом.
Он сел на рыжеватый диван, который стоял посередине комнаты, и закурил.
— Если никто не решается, пойду приму душ, — сказал я, видя, что мои друзья с недоверчивым видом переглядываются. Прохладная вода прогнала желание спать, и я с удовольствием смыл с себя пепел и запах дыма. Переодевшись во все чистое, я уступил ванную комнату Амине и присоединился к Гансу, который спорил с Микаэлом. А тот разложил на столике настоящую коллекцию оружия и с упоением рассказывал о нем.
— У этого лазерный прицел, — сказал он, направляя пистолет в мою сторону. — Видишь?
Крохотная красная точка поднялась по моей ноге и остановилась на промежности.
— Хлоп!
Я бросил на него желчный взгляд и строго сказал:
— Спрячьте свою артиллерию! Мальчишке всего двадцать лет, ради всего святого! Вам не кажется, что он уже достаточно насмотрелся ужасов?
Мой стажер насупился, а Микаэл расхохотался:
— В его возрасте я уже не одну мишень укокошил.
— Серьезно? — спросил Ганс.
— Ганс! — одернул его я.
— А что? Не каждый день мне выпадает случай побеседовать с чистильщиком!
— С… кем?
— С чистильщиком, Мор, — повторил он мне, словно какому-то недоумку. — Ты не знаешь, кто это такие?
— Я очень хорошо знаю, кто они!
— Так это и есть его работа.
Я в растерянности потер себе лоб.
— Ганс, будь добр, иди прими душ.
— Не разговаривай со мной как с ребенком!
— Отправляйся в душ! — рявкнул я, вызвав у Микаэла улыбку.
Ганс неохотно повиновался, а я метнул взгляд в этого супермена.
— Что на вас нашло? — раздраженно спросил я, когда услышал, как захлопнулась дверь одной из спален.
— Он же не ребенок, профессор.
— А если бы произошел выстрел?
— Они не заряжены, за кого вы меня принимаете? Продолжайте его нянчить, и вы сделаете из этого мальчишки рохлю!
— Нянчить его?
Неожиданно я почувствовал такую слабость в ногах, что буквально рухнул в кресло. Только сегодня Ганс чуть не погиб в моей спальне. По моей вине. Так же, как чуть не получил пулю в лоб от Маэ, когда мы выходили из мечети. И чуть было не дал себе сломать шею в Риме…
— Если б я только мог… — вздохнул я.
Микаэл прекратил заботливо обтирать пистолеты и достал из кармана куртки конверт:
— Возьмите.
— Что это?
— Билеты для ваших друзей. Я ждал, когда они отдохнут, чтобы сказать им об этом. Мне дорого стоило убедить его, но вы правы. Ситуация становится слишком серьезной. Я не в силах защищать вас троих.
— Они ни за что не согласятся отправиться во Францию.
— Это билеты на автобус. Они будут ждать вас в афинской резиденции Гелиоса. Она под постоянной охраной.
Я положил конверт на стол и потер глаза. Впервые с того дня, как покинул Париж, я почувствовал, что окончательно измотан.
— Могу я попросить у вас закурить? — спросил я.
Он протянул мне пачку сигарет и зажигалку.
— Спасибо.
Я молча курил, а когда притушил сигарету, заметил, что Микаэл внимательно смотрит на меня.
— Другие говорят, что так бывает всегда, — сказал он.
— Простите?.. — не понял я.
— Что они проводят месяцы, а иногда и годы в погоне за сокровищами, и, когда цель уже близка, — хлоп! Взрыв бомбы.
— Кто «они»?
— Другие, такие же, как вы. Подопечные Гелиоса.
— Но я не подопечный Гелиоса.
Он усмехнулся:
— Все так говорят. Вначале.
Я предпочел не возражать и взял еще одну сигарету.
— Только это им и остается, — с горечью добавил он. — Когда один из археологов чихнет, вся команда сморкается!
— Сколько их?
Он широко развел руками.
— Вы сами-то видели Гелиоса?
— Его не видел никто. Но он честный человек. Платит исправно. Даже очень хорошо. Главное — быть таким же честным с ним.
— А если нет?
— Никто еще не вернулся с небес, чтобы рассказать в деталях. Пойдите-ка поспите, профессор, так будет разумнее.
Я бросил на него недружелюбный взгляд.
— Для того, кто пять минут назад хотел меня кастрировать, вы слишком услужливы.
— Я никогда не бью лежачего, а вы мне сейчас кажетесь человеком, который дошел до точки и начинает сдаваться.
Я невольно улыбнулся.
— Тогда, в Турции, я вполне мог бы попортить вашу физиономию, чтобы вы заплатили мне за страх, который у меня вызвали.
Он широко раскрыл глаза.
— Страх?
Я кивнул.
— Я не принадлежу к числу ваших подопечных охотников за сокровищами. Я не Индиана Джонс. Это археолог, которого задушили кобры, хотя у него в одной руке был пистолет, а в другой хлыст.
— Расскажите кому-нибудь другому, профессор. У вас горячая голова, как и у них. Возможно, нож не самое острое лезвие для брюха, но…
— Боюсь, этого маловато для того, чтобы завершить задание, — сказал я, вставая.
Он взял мою руку и пристально посмотрел мне в глаза.
— О'кей, профессор. Будем играть в открытую. Когда вы в Чанаккале оставили своих спутников, вы поступили неблагоразумно. Снять апартаменты в роскошном отеле на Кипре под своим настоящим именем, прогуливаться в подлеске и не получить пулю в голову — это большая удача. Я такое редко видел. Вы как ни в чем не бывало объявились в Спарте и надеялись, что те типы, что гоняются за вами, потеряют ваш след. А это было просто самоубийством. Но подумать, что вы не сможете выдержать удар в самом конце, после всего, что произошло, — это самая большая глупость, о какой я когда-нибудь слышал. Мы с вами дойдем до конца, профессор. Вы добудете нам эти грязные доспехи, а потом отдохнем на островах в окружении таитянок.
— Вы забываете о тех, кто охраняет доспехи.
— Это всего-навсего горстка пьяных полусумасшедших. Ваша работа состоит в том, чтобы возвратить античные предметы трехтысячелетней давности в ряды произведений искусства, ничего не повредив. А моя — пристукнуть первую же мушку, которая посмеет сесть на вашу кисточку, и я умею это делать лучше, чем кто-либо другой, профессор. Занимайтесь покойниками, а я беру на себя всякую тлю. Что вы на это скажете?
