Играя на противоречиях двух враждующих сторон, он видел себя ключевой фигурой на международной арене.
Отсюда его панические доклады-пророчества американским операторам Джорджу Кайзвальтеру и Джозефу Бьюлику о неизбежности ядерной войны, которую, по его убеждению, развяжет Хрущёв.
А также его требования к своим английским операторам Майклу Стоуксу и Гарольду Шерголду организовать ему встречу с королевой Елизаветой II, чтобы лично предупредить ее об атомной угрозе.
Или, к примеру, его бредовая идея заполучить портативную атомную бомбу, чтобы взорвать ее в Москве, когда он почувствует, что США теряют контроль над ситуацией в мире, то есть сработать в упреждающем режиме.
Впрочем, сегодня уже невозможно установить, был ли Пеньковский искренен в своих порывах или по-крупному блефовал, чтобы, преумножив свою значимость в глазах закордонных работодателей, потребовать увеличения размера гонорара.
…С июля 1962‐го под кличкой «Пров» Второй главк разрабатывает Пеньковского по подозрению в шпионаже в пользу Великобритании.
Благодаря усилиям подчиненных генерала Грибанова изменник «таскал каштаны из огня» для своих закордонных хозяев лишь 16 месяцев. Однако всё то время «Герой» поставлял им так много материалов, что в ЦРУ по ним работала специальная команда из 20 переводчиков и аналитиков. А в СИС с документами, полученными от «Йога», работали 12 экспертов.
Некоторые материалы, касавшиеся планов и намерений высшего советского военно-политического руководства, ЦРУ направляло напрямую президенту Джону Кеннеди.
Так, 23 августа 1961 года Пеньковский через связника Гревила Винна передал данные о том, что Хрущёв намерен заключить сепаратный мирный договор с ГДР. Тем самым был спровоцирован очередной Берлинский кризис, когда две супердержавы находились в шаге от развязывания полномасштабных боевых действий в центре Европы.
14 октября 1962 года американский самолет-шпион У‐2, совершив облет территории Кубы, сделал снимки строящихся стартовых площадок для ядерных баллистических ракет, а также ангары для их хранения.
Однако аналитики ЦРУ смогли определить характер сооружений исключительно благодаря секретным документам, которые Пеньковский передал через Гревила Винна. Их «Герой» тайно переснял в Главном ракетно-артиллерийском управлении, куда он был вхож благодаря дружбе с главным маршалом артиллерии Варенцовым.
16 октября фотографии, как и пояснения к ним Пеньковского, легли на стол президента США Джона Кеннеди, и в мировой истории начался период, известный как «Карибский кризис».
Над миром нависла реальная угроза атомной войны, ибо военное противостояние двух супердержав достигло апогея и вполне могло перерасти в открытое ядерное столкновение с непредсказуемыми последствиями.
В случившемся катаклизме нельзя недооценивать роль Пеньковского, ибо он, и не кто иной, вручил ЦРУ сведения о размещенных на Кубе наших ракетах с ядерными боеголовками и о времени их подлета к территории США.
Глава пятая
Санкция с уклончивой формулировкой
Только через несколько месяцев после получения примирительного письма Серова генерал Грибанов обратился к председателю КГБ Семичастному с рапортом об установлении за полковником Пеньковским круглосуточного наружного наблюдения дома и по месту службы.
Применив кинокамеру с дистанционным управлением, размещенную на балконе соседей, проживавших над квартирой Пеньковского, удалось отснять, как он настраивает радиоприемник на определенную волну, слушает передачи и делает какие-то пометки в блокноте.
С целью тщательного контроля поведения «Прова» по приказу генерала Грибанова лейтенанты Алексей Киселёв и Николай Ионов отправили семью, жившую прямо над квартирой Пеньковского, в санаторий на Черноморском побережье, просверлили отверстие в полу и установили микроминиатюрный перископ размером с булавочную головку.
В течение двух недель они фиксировали, как полковник фотоаппаратом «Минокс» (недоступным ему в служебной деятельности) переснимает какие-то документы под грифом «Сов. секретно» и «Особой важности».
Однако, даже имея на руках такие козыри, генерал Грибанов не рискнул отдать приказ на проведение негласного обыска в квартире Пеньковского. Чтобы не быть лично ответственным за вторжение в жилище полковника, он переадресовал решение этого вопроса председателю КГБ Семичастному.
…Санкцию на обыск председатель всё-таки дал. С весьма расплывчатой формулировкой: «Для возможного выявления фактов несанкционированной работы полковника Пеньковского с секретными материалами по месту жительства».
«СВАДЬБЫ» В ПОСОЛЬСТВАХ
Казалось бы, надо только отдать приказ Ионову и Киселёву — игра будет сделана.
Потому что ранее, в 1950‐е годы, эти сотрудники накопили богатый опыт проникновения и в более защищенные и трудные, чем квартира, помещения — в рабочие кабинеты дипломатов иностранных посольств.
Такие проникновения на оперативном жаргоне назывались «свадьбами». Им подвергались, как правило, посольства второстепенных держав, которые состояли в тесных вассало-союзнических отношениях с нашим главным противником — с Соединенными Штатами.
Когда посольство пустело, на протяжении нескольких часов там орудовали технари, вскрывающие замки и сейфы любой сложности. Лингвисты, читающие тексты на любых языках. Оперативные сотрудники из разных подразделений контрразведки.
Офицеры собственной безопасности таких посольств принимали свои меры предосторожности. То из открытого сейфа на наших оперов бросались ядовитые змеи, то какую-нибудь шкатулку с секретными документами, изготовленную как «ванька-встанька», после вскрытия невозможно было вернуть в начальное положение.
Бывало всякое, но и добывалось многое — то, что нельзя было получить у американцев напрямую, получали у их союзников-вассалов.
Глава шестая
Муки оперативного творчества
Под руководством заместителя начальника Второго главка полковника Пашоликова Л.В. был разработан план, согласно которому удалось выманить из квартиры и объект, и его жену с малолетней дочерью.
Для этого токсикологи из лаборатории КГБ обработали стол и кресло в кабинете Пеньковского некой раздражающей субстанцией, после чего у него на ягодицах и ладонях появилась экзема.
Должным образом проинструктированные врачи из ведомственной поликлиники ГРУ, куда полковник обратился за помощью, объявили, что ему, его жене и дочери необходимо пройти обследование в условиях стационара.
Оставалась мать Пеньковского — Клавдия Власовна, которая постоянно проживала в Одинцово, но на время госпитализации семьи прочно обосновалась в квартире, став физическим препятствием проведения обыска.
Все помыслы Ионова и Киселёва теперь были направлены на поиск предлога, с помощью которого можно или вывести женщину из квартиры, или где-то задержать на время, достаточное для реализации операции «Сезам».
…Внешне тетя Клава — божий одуванчик из русской глубинки, но по имевшимся оперативным данным, очень осторожный и недоверчивый человек — на мякине не провести. Всякие попытки выдернуть ее к участковому, в ЖЭК, в поликлинику были обречены. Ну, сколько там смогут ее продержать? Час, полтора — маловато!
Но скорее проблема была в другом: в любом вызове, в какой бы привычной чекистской упаковке он ни был подан, она могла усмотреть подвох. И, не найдя убедительного для себя объяснения, зачем она так скоропостижно понадобилась официальным инстанциям, тетя Клава могла проигнорировать вызов. Хуже того, заподозрив неладное, «занять круговую оборону», то есть отказаться покидать квартиру.
Словом, тете Клаве надо было такой
