домашние адреса, но тоже многолетней давности. Надо проверить. Нужна одежда и машина. Пока дед спит – прогуляюсь по окрестности. Он что-то говорил про площадь.
Летнее утро в Атланте. Жарко, но пока в меру. Меж деревьев летают птички и бабочки. Народу немного, все белые. Никакого хип-хопа и баскетбола, никаких стрелок краской на домах и надписей: «Классная дурь туда!» Просто курорт! Проехали несколько грузовичков с надписью «Хлеб». На многих заборах и дверях висели объявления: «Продам дом» и «Продам собаку», словно больше продавать было уже нечего.
Я повернул за угол и первое, что увидел – виселицы. Их было семь. Четыре были организованы на обычных фонарных столбах, на которых фонари давно не светили. Две – деревянные, и одна – на базе пятитонного автокрана. Кран оказался без передних колёс и двигателя, поэтому тоже был стационарным. Толпа белых человек под пятьсот с интересом наблюдала, как какой-то чин зачитывал приговор террористам из организации «Чёрные братья». Братья стояли рядом, с разбитыми лицами и связанными сзади руками. Их охраняли люди в синей форме с автоматами. Я протолкался поближе, держась обеими руками за кошелёк: народ в толпе как-то не внушал доверия.
Чин своё дело знал туго. Слова отлетали от зубов, как будто артист, прослуживший в одном театре сорок лет, играл юбилейный пятисотый спектакль. Вроде бы, и эмоций много. Вроде бы, всё от души. Но такая казёнщина! Такие общие фразы про гидру международного терроризма, подпитываемую из-за рубежа и показывающую отвратительный оскал окровавленных зубов, что, по-моему, даже этим семерым неграм было скучно. Ни суда, ни адвоката, ни присяжных. Явно поймали за последние сутки человек тридцать, из которых до утра дожили семеро, потому что виселиц в этом районе всего семь.
Негров засунули в петли и быстро удавили те же ребята в синей форме, что их охраняли. Толпа посвистела, поулюлюкала, попризывала повесить как бешеных собак и стала расходиться. Те же бесчувственные, бездушные куклы, но на этот раз – белые. Нет, чтобы производить таких нелюдей в таких количествах – одних лишь Джонни явно недостаточно!
Тут же подъехал грузовик с красным крестом, мёртвых оперативно сняли с верёвок и увезли прежде, чем я решил – в каком направлении искать универмаг с одеждой.
–Семь сердец, семь печёнок – это четырнадцать спасённых белых! Плюс – собачьи консервы. Молодцы, солдаты! Благородное дело делают! Двойная польза! – обменивались репликами горожане.
Ну, что тут скажешь? Оплот демократии! Надо не забыть передать Старикову, что если надумает бомбить атомными бомбами, то пусть начинает не с Норфолка, а с Атланты!
Найти магазин с одеждой оказалось непросто. Всё закрыто, а где-то – сожжено и разграблено. Но в итоге мне подсказали адресок, и вскоре я спустился в подвальчик, где пахло старым тряпьём, плесенью и табаком кубинских сигар. Продавец, он же – хозяин, посетовал на дороговизну, инфляцию, нестабильность и, выслушав мои пожелания по одежде, предложил мне электронный каталог. На вешалках висели три с половиной драных халата, и я понял, что товар спрятан где-то в недрах пещеры. Я выбрал самые обычные штаны, рубаху, кроссовки, кепку. Ценник перевалил за триста тысяч. Я сначала хотел было отвалить сумму не глядя, но, глянув в цепкие чёрненькие глазки продавца и видеоглазок над дверями, тоже включил нытика и долго перебирал шмотьё в поисках – хоть без пуговки и с молью, но на пару тысяч подешевле. В итоге сошлись на двух сотнях тысяч. Про песо я даже заикаться не стал с этим подозрительным типом. Перед уходом он вдруг шёпотом сказал мне:
–Есть хороший контрафакт! Но только за песо! Настоящие консервы, сигары, ром, водка. Одной бутылки хватит, чтобы забыться на неделю!
Я вспомнил тестя с его танкистами, матросов с «Ивановой» – и как-то не поверил.
–Педро и Карлос? Савон? Вражеская контрабанда? Тебя даже далеко тащить не придётся: столб рядом!– шепнул я обалдевшему продавцу и заговорщически подмигнул.
Григорьев встретил меня стариковским ворчанием на тему – где я, грёбаный патронташ, так долго шлялся? Я переоделся в обновки и спросил деда:
–Странно! Промышленность почти не работает, а на каждой вещи надпись: «Сделано в США». Где всё это выпускают? На севере? В Чикаго?
–Это выпускают там же, где и сто лет назад: в Китае, Индии и на Гаити. Но, чтобы перевезти товар через границу, надо написать на нём «Made in USA». Иначе таможня не даст добро. Если такой надписи нет – значит – контрабанда. Вот, на бейсболке есть, на джинсах есть, а на рубахе? Последнее время много контрабанды. Даже не представляю, какой смысл китайцам слать нам сюда свои футболки, если доллары они не берут? Неужели за тряпки им платят золотом? Не верю!
Я не стал рассказывать деду о целях, преследуемых другими странами в отношении Америки, а рассказал про казнь. Тот не удивился и заверил, что если бы виселиц было больше, а ему лет – меньше, то он лично бы выбивал табуретки из-под этих подонков, которые убили тысячи ни в чём не повинных белых.
–Они застрелили моего коллегу, Боба Фишера. Тот утром выходил из дома. Вот этот дом! Напротив моего. Боб прожил в нём всю жизнь. Вышел утром – и даже не успел закрыть дверь. Его застрелили трое чёрных, а дом закидали бутылками с бензином. Пожар тушили мы с соседями. Пожарная служба так и не приехала. И полиция не приехала. Мы похоронили Боба прямо на его дворе. У нас не было денег даже на гроб. Приехали его родственники и сказали, что будут подавать в суд на убийц, чтобы получить компенсацию. Не дали нам ни цента. Мы хоронили его в одеяле, а на могилу положили обычный камень. Я написал ту надпись на стене, подкопил деньжат и купил этот автомат. С тех пор жду, когда же эти негры придут за мной. Я их не боюсь! Я открываю дверь любому! И если увижу негра – сразу дам очередь!
–Негры хоронили своих под камнями двести лет, так что они всего лишь пытаются сравнять счёт. Кстати, Василий Васильевич! Где тут можно дать очередь из вашего автомата? Я хочу показать вам, как это правильно делается. Вы всё время забываете передёрнуть затвор и снять с предохранителя! Как бы там ни было, мне будет жаль, если с вами случится то же, что с соседом.
–Очередь можно дать хоть на улице! Полиции всё равно давно нет. Все, кто может держать оружие – там! – он махнул рукой в сторону чёрной части города. – Но лучше
