будут замечательные фотографии. И мне нравится, что площадку они огородили кадками с деревьями и для украшения использовали растения в горшках, а не срезанные цветы. Гринпис, наверное, в восторге.
— Ты же знаешь Варю. Она не жалеет людей, но зверушек и растения обожает. Хотя букеты цветов мы, девочки, все любим. Жаль, я её увижу только вместе со всеми.
— Ну, у них же программа специальная, выход отрепетирован.
— Мы мечтали немного о другом, — улыбнулась я, не скрывая ностальгии по былым временам.
— Главное — что она выходит замуж за хорошего человека и будет с ним счастлива.
— Тоже верно. А где Макс? — заметила я отсутствие нашего спутника.
— Ему позвонили с работы, отошёл. Так, вот наши места. О, да мы проходим как самые близкие и родные, — довольно заметила Алина. Она была безумно счастлива, что Белка пригласила и её с парой, но волновалась, что нас рассадят по степени важности. — Что — то здесь интернет совсем не ловит, а я жду письмо от заказчика. Пойду поищу связь.
Я положила маленькую сумочку на свой белоснежный стул с зелёными бархатными сидениями, чтобы потом не высчитывать, который из них мой, взяла в руки телефон и пошла прогуляться, посмотреть вблизи арку, у которой будет проходить церемония и так восхитивший Алинку забор из растений.
Пусть организатор свадьбы мне и не понравилась с первого взгляда, но надо признать, дело она своё знала. Всё было продумано до мелочей. Она удачно обыграла достоинства лесной полянки и со вкусом замаскировала все недостатки дополнительной зеленью. Казалось, мы находимся в волшебном лесу. Здесь даже пахло необычно: свежестью, зеленью, чем–то ещё, безумно знакомым.
— Привет, Лиза.
Парфюмом Демьяна!
— Привет, — выдохнула я и осторожно, стараясь не выказать лишнего волнения, сделала вдох — выдох, чтобы успокоиться, обернулась к мужчине.
Эти колдовские, глубокие карие глаза смотрели с обожанием и нежностью. Знакомые до боли черты лица. Красивый изгиб твёрдых губ.
Я поморгала, чтобы позорно не разрыдаться. Я так долго прятала глубоко — глубоко внутри все чувства к нему, отвлекалась работой, переключалась на сына и мою к нему любовь, даже, кажется, залюбила Данечку до неприличия, но сейчас… здесь… с ним… тяжело.
Демьян тоже молчал. И выглядел так, словно глаз от меня оторвать не может, любуется, столь же жадно и страстно, что и я — им.
Только вот, обстоятельства… чёртовы гадкие обстоятельства! Его женщина, ребёнок. Всё так неоднозначно, так некрасиво, больно, горько. Жизненно.
— Я так хотел увидеть тебя, — признался вдруг Демьян. — Звонил…
Странно. Ни одного пропущенного звонка не припомню. К чему эти лживые фразы?
Сделала шаг назад.
Как я могла так сильно обмануться? Довериться чувствам, наивному, доверчивому, открытому любви сердцу…
— Снова ты? — донёсся недовольный голос сестры. Алина обняла меня за плечи, а затем и вовсе отодвинула в сторону, обошла и прикрыла собой. — Я тебе уже сто раз говорила: не звони и не приезжай к нам! Занимайся своей семьёй и своим ребёнком!
— Алина, я хочу поговорить с Лизой наедине, — произнёс Демьян спокойно, хотя я видела, как напряглись его плечи, заиграли желваки на скулах. Злится.
Я тоже злюсь. И сестра злится. И защищает как может.
Подождите–ка!
— Алина, о чём ты? Демьян звонил и приезжал?
— Ну, было пару раз, — честно призналась сестра. — И приезжал днём, когда ты с Данькой спала, я его не пустила. И считаю, что правильно сделала! Он ведь снова разобьёт тебе сердце! Ты только более — менее в себя начала приходить.
— А мой телефон?
— Ну, я его номер заблокировала, да. Я просто не хотела, чтобы ты страдала, Лиза! — выпалила Алина, уже понимая, что взяла на себя слишком много.
— Алина… — Я выразительно посмотрела на сестру. — Понимаю, почему ты так поступила, но личная жизнь на то и личная, чтобы в неё никто не лез. Это как залезть в комод с… — Бросила взгляд на мужчину и не стала припоминать нижнее бельё, перефразировала: — В общем, уподобиться Розе Генриховне.
— Я всё равно считаю, что тебе не стоит с ним общаться! Жена и ребёнок никуда не рассосутся! А тебе потом снова будет больно! — взвилась сестра. Она с детства ненавидит, когда её отчитывают, притом не важно, за дело или ошибочно, реакция одна — все кругом её не понимают!
— Алина, позволь нам поговорить наедине. Я обещаю тебе, что не обижу Лизу. Я лишь хочу ей честно всё рассказать. От и до. Чтобы мы расставили все точки над «I». Когда нет сомнений — нет и страданий.
— Ох уж эти ваши философии! Лиза? — Алинка посмотрела на меня, ещё и за руку взяла, вроде как: если что, ни за что не отпущу, не оставлю один — на — один с этим нехорошим человеком. Последняя фраза в её мыслях наверняка звучала нецензурно.
— Нам нужно поговорить, Алина.
Фразу: «Но дома мы ещё поговорим об этом» озвучивать не стала. У Белки праздник, здесь не нужны скандалы и надутые по–детски губы.
— Хорошо. И пока кое–кто будет продумывать речь, мы посмотрим процедуру бракосочетания и поедим! — выдала сестра и всё–таки потянула меня в сторону выстроенных в идеальном порядке белоснежных стульев.
Я беспомощно глянула на Демьяна и тот кивнул, соглашаясь. Время уже подходило к церемонии, а для разговора нам явно не хватит пары минут. Да и если я вдруг разрыдаюсь…Нет, лучше беседовать в безопасном месте, не на публике.
Мы заняли свои места и, как я и предполагала, вредная организатор свадьбы ничего не стала менять, оставила нас с Демьяном сидеть рядышком.
А, может, Варвара Павиановна забыла ей сообщить или не сообщила специально. Вдруг Глеб уже общался с Демьяном и реабилитировал моего возлюбленного в её глазах?
Сердце замерло. Может, не всё так плохо? Только вот здравый смысл нудно твердил, что скорее
