умер почти мгновенно. Вот я был, и вот меня не стало — как поётся в одной старой песне. Я лишь успел понять, что Алиса каким-то образом взрастила клокочущую в Лане обиду, трансформировав её в желание моей смерти. Мне не известно, когда они встретились и при каких обстоятельствах, но их сотрудничество отправило меня в Ад.
И вот я оказался в небольшой кирпичной комнате, где на стене полыхал факел, вставленный в железное кольцо, а единственный выход отсюда был через двустворчатые металлические двери, на коих оказались два барельефа и оба изображали бесов с мерзкими ухмылками. И ещё один бес, но уже во плоти, внезапно появился прямо передо мной.
Димон окрысился и выплюнул:
— Ну что? Доигрался?
— Похоже на то, — мрачно выдохнул я, разглядывая свои бесплотные руки. Похоже, мне довелось превратиться в духа или в призрака. Короче, физически я перестал быть человеком.
— А вот если бы слушал меня, то всё бы закончилось иначе, — проговорил бес, цокнув копытцем. — Но ты не прислушивался к советам доброго Димона. Эх… — он обречённо махнул рукой и направился к дверям. — Пошли. Чего застыл?
— Пошли, — убито проронил я, пытаясь успокоить разбушевавшуюся фантазию, которая уже рисовала котлы с кипящим маслом и разогретые гигантские сковороды, вокруг коих танцевали черти и пели песни Бузовой.
Меж тем Димон открыл двери, которые сдвинулись с заметным скрежетом, и в образовавшуюся щель хлынул нестерпимо яркий свет. Он бы явно больно резанул по глазам, привыкшим к ночи, царящей в локации, но так как у меня теперь не было глаз, а наличествовала лишь какая-то туманная субстанция, то я вполне спокойно отреагировал на свет и миновал двери. За ними я увидел белоснежную ротонду, где куполообразный свод поддерживали витые колонны, среди коих обнаружился мраморный стол со старинными весами с чашечками. А что самое примечательное, так это то, что ротонда будто бы стояла прямо на облаках, которые сплошным ковром лежали возле неё, слабо клубясь под мягкими лучами солнца, сияющего на голубом небосводе.
Я шокировано оглядел ротонду, а затем обернулся и увидел лишь беса. Двери и комната пропали, будто их никогда и не было.
А Димон указал рукой на стол и прохрюхал:
— Идём. Сейчас тебя будут судить.
— За что? — растерянно пробормотал я и с робкой надеждой добавил: — И это место мало похоже на Ад.
— Так ты ещё и не в Аду, — печально произнёс бес и с энтузиазмом продолжил: — Но всё может измениться. Я в тебя верю. Вон, гляди, явились.
Я увидел, как за столом появились ангел и демон и каждый из них держал в руках небольшой мешочек. Они, не замечая меня, стали вытаскивать из мешочков камешки разных размеров и класть их на противоположные чаши весом. У ангела камешки были белыми, а у демона — чёрными.
Меня почти сразу же посетила вполне логичная догадка, которую подтвердил бес. Он проговорил, подходя к столу:
— Твои хорошие поступки и плохие. Сейчас поймёшь.
Он протянул лапку к демону, и тот вложил в неё округлый чёрный камушек, после чего Димон передал его мне. И как только мои пальцы коснулись камня, так я сразу же увидел себя на площади Иерихона, где вокруг меня скакали обманутые мною люди, которым я сказал, что пошёл в башню, имея всего одну жизнь.
Я отдёрнул руку, и видение мигом исчезло, оставив после себя привкус досады. И к стыду своему, я должен сказать, что чаша с чёрными камешками постепенно перевешивала ту, на которой были белые голыши. Но всё же я с надеждой произнёс:
— А если хорошие поступки перевесят, то я не попаду в Ад?
— Угу, — проронил бес, улыбаясь всё шире с каждым новым чёрным камешком, появившемся из мешочка.
— И куда я тогда? В Рай?
— В Рай? С такой-то жизнью?! — не на шутку удивился Димон. — Нет, тебя отправят на Землю, доживать свой век.
— На Землю? А если бы я полностью прошёл Чистилище, то попал бы домой без этих взвешиваний?
— Неа, — бросил бес, поковыряв в зубах ногтем большого пальца. — Ты, похоже, так ничего и не понял, хотя подсказки были повсюду. Да что там говорить. Старая карга Феодотия тебе прямым текстом сказала, что вы все, светлые или тёмные, смотрите не туда. Главное в Чистилище не пройти его или завалить побольше противников, а поступки! По ним и будет решаться, куда после смерти отправится человек. А рано или поздно умрут всё. Чистилище бесконечно.
— Вот оно что, — ошарашенно протянул я, а следом выпалил: — А как же солнечный камень?! Хотя любой, владеющий им, наверное, когда-нибудь лишится его, а потом помрёт. Да и бессмертие того упыря из сгинувшей столицы, скорее всего, тоже не стопроцентное. Так ведь?
— Правильно рассуждаешь, — согласно качнул головой бес и залихватски подмигнул мне, покосившись на горку тёмных камней, кои превышали светлые. — Среди этих дурных поступков явно есть и те, на которые я тебя толкнул.
— А ведь ты говорил, что я вернусь на Землю, если буду слушать тебя, — прошипел я, сжав бесплотные кулаки.
— Врал. Бессовестно врал, — признался Димон, паскудно усмехнувшись. — У меня работа такая. Я искушаю светлых, а ангелы пытаются завуалировано наставить на путь добра тёмных.
— Не понял… — протянул я.
— А что тут непонятного? В Чистилище всё наоборот. Тёмные игроки — это те люди, которые при жизни больше сотворили добрых дел. А светлые, соответственно, поболее наворотили грязи, так любимой моему сердцу. Хотя на самом деле вы недалеко ушли друг от друга. Я бы назвал вас полосатыми, а вот истинно светлые и тёмные — те сразу попадают в Рай или Ад. Хитро придумано, да?
— Очень, — вынужденно согласился я. — По сути, бесы искушают, а ангелы — наставляют. И ведь все игроки реально думают, что они являются светлыми или тёмными. Да я сам столько нашёл грехов, что аж стыдно стало. А оно вон как вышло. Оказывается, я был больше светлым, чем тёмным, но, Чистилище, кажись, испортило меня, — грустно закончил я, глядя на горку тёмных камней, и через силу добавил: — Слушай, Димон, а ты не окажешь мне услуга по старой памяти?
— Какую? Найти не такую горячую сковороду? — глумливо улыбнулся
