Спрятался от Воронов за высокими стенами, бросив нас всех. Рыцарей уважают, но его — презирают. Никто не верит, что он сможет победить Великого Ворона.
Марк помолчал, затем хмыкнул.
— А хочешь узнать, кто его так прозвал?
— Вороны, кто же еще? — хмуро ответил Нил.
Он и не думал, что его ложь настолько испортит Джеку репутацию.
— Не угадал. Гийом.
— Что? Ты уверен?
— Не до конца. Но еще неделю-две назад никто такого не говорил. Потом я услышал это прозвище в споре Анри и Томаса. Оно впервые прозвучало у нас в участке. Сегодня я обходил рынки, и угадай, о ком говорят люди? Как-то очень резко всплыло это «Трусливый Принц». Как с тобой, когда Гийом пытался тебя очернить. Он это умеет: придумать остроумную кличку или слух, изящно сформулировать и запустить в народ, как самодельный кораблик в ручей. Он из господина Отто сделал «ленивого старика Отто», хотя до него никто прежнего начальника так не звал. Чуется мне, он и к «Трусливому Принцу» руку приложил.
— Марк, позови его ко мне, — коротко приказал Нил.
Кажется, пришло время для разноса.
— Утречка, Нил, — бодро поздоровался Гийом, заходя, — какие будут распоряжения?
— Запри дверь. Кличка «Трусливый Принц» — твоих рук дело?
— Моих. Но прежде чем ты начнешь ругаться, позволь мне объяснить.
Нил подавил порыв гнева.
— Время пошло.
— Я сделал это, чтобы Джек почувствовал себя оскорбленным и доказал, что он — не трус. Когда над тобой смеется весь город, ты захочешь доказать, что они ошибаются. Хотя бы самому себе.
Нил покачал головой.
— Для такой реакции нужно быть гордым человеком, жаждущим уважения окружающих, но чувствительным к сплетням. Таким, как ты. Джек не такой.
— Это ты не такой, — возразил Гийом, — а как отреагирует он, мы не знаем.
— Гийом, ты — Рыцарь. Ты должен защищать и поддерживать своего господина, а не бить его в спину. Ему нужна наша помощь. Наша верность и готовность умереть за него.
— Пинок ему нужен, Нил. Не работают твои верность и поддержка. Джек ничего не хочет делать по-хорошему. Давай разок попробуем по-плохому.
— А если Джек окончательно разуверится в своих силах? Ты опозорил его на весь город!
Гийом хмыкнул.
— Ты на Рудольфа посмотри. Вот человек, над которым только ленивый не смеялся из-за выходки той Воронессы. Его реакция была именно такой, как я сказал: Рудольф разозлился, пожелал разобраться с Воронами и пошел к тебе в Рыцари. И ты принял его. Теперь его уважают все, даже я, хотя раньше он меня страшно бесил. С Джеком будет тоже самое. А если не выйдет, то будут тебе верность, поддержка и все остальное.
Нил нахмурился.
— В любом случае, уже поздно. Я не буду говорить Джеку, что это твоих рук дело, иначе он перестанет доверять нам всем, а тебя выгонит. Но это последний раз, когда я тебя прикрываю. Дальше будешь разбираться с последствиями выходок сам.
— Принято, — легко согласился Гийом, — я знаю, что делаю. И ты увидишь результаты очень скоро.
Домой Нил вернулся в отвратительном настроении. Все шло наперекосяк: Джек продолжал избегать его, Вороны оставались в рабстве, но верить им было нельзя, Гийом опять подкидывал проблемы. Почему же у Нила ничего толком не получалось? Он ведь выбрал свой путь и шел по нему, готовый сражаться за жизни горожан и Воронов. Что же он делал не так, из-за чего результаты выходили настолько паршивые?
Стукнула оконная рама. Нил обернулся и замер.
— Привет, — улыбнулся Рейвен, — давно не виделись. Не хочешь подраться?
Глава 25. Скажи мне, кто твой друг
Решение отправиться к Нилу возникло внезапно: Шарлотта передала просьбу навестить его, и Рейвен понял, что соскучился. Могли же они еще немного подружить, пока Рыцари играли в прятки с Льюисом, и он успешно их обыгрывал? Только нужно было вначале помириться: в последнюю нормальную встречу Рейвен сказал, что дружба с Рыцарем ему не нужна и Нил наверняка обиделся. В детстве он редко дулся, но если считал причину обиды серьезной, то отказывался даже разговаривать с Дирком и уходил лепить тарелки с отцом. Приходилось ждать, пока остынет, и заманивать новыми играми или местами для тайных убежищ. Нил был слишком любопытным и озорным ребенком, чтобы отказываться от развлечений, которые Дирк ему устраивал.
Жаль, что сейчас такой метод с ним бы не сработал.
А с другой стороны, не попробуешь — не узнаешь.
Рейвен ухмыльнулся, но все же решил начать с чего попроще. Захватил подарок и полетел к дому Нила. Если того не будет, он влезет в окно и оставит его на видном месте. А потом начнет прятать в его доме вещи в разных неожиданных местах, чтобы Нил поломал над этим голову. Интересно, как быстро он догадается, чьих это рук дело?
Но Нил был дома: окна приветливо светились в темноте, а сам он возился с приготовлением еды. Когда Рейвен влез в окно, он обернулся.
— Привет. Давно не виделись. Не хочешь подраться? — предложил Рейвен.
Если так подумать, намять друг другу бока тоже было неплохим способом примирения.
— Не хочу. Что велел передать Великий Ворон?
— Ничего. Мне стало скучно, и я решил заглянуть к тебе. Как жизнь?
— Отвратительно. Если ты прилетел вытягивать информацию о Прекрасном Принце, то лучше лети обратно к Шарлотте.
Нил явно был не в духе. Рейвен прикинул, какими способами развеселить его, но понял, что ничего кроме пустой болтовни предложить не сможет.
— Дай угадаю: все вокруг тупые бестолочи и позорят тебя, задуманное не получается, женщины не дают. И сидеть больно, потому что на заднице чирей вскочил.
— Ты прилетел этому порадоваться? — мрачно уточнил Нил.
— А что мне, плакать, что ли? — фыркнул Рейвен.
— Мог бы и не злорадствовать. Мне и без тебя паршиво.
— Какие мы нежные. Ладно, мелочь, оставлю тебя плакать в одиночестве. А как проплачешься, выпей вот это, — Рейвен вытащил небольшую бутылку и поставил на стол, — эти настойки один из Воронов делает, он раньше был пивоваром. Эта — моя любимая. Я хотел помириться, но ты скорее сейчас кусаться начнешь. Так что пей, а я полетел.
Он развернулся и уже наполовину вылез из окна, когда Нил остановил его:
— Дирк, подожди. Я найду стаканы, и выпьем вместе.
— Уверен?
— Да. Извини за мое брюзжание. Мне и правда паршиво. Но я тоже хочу помириться. Мы — друзья и не должны забывать об этом, что бы ни случилось.
Нил разлил настойку по стаканам, потом нарезал каких-то овощей и подвинул тарелку к Рейвену.
— И что
