из золотой дворцовой клетки. Я слушала и восхищалась его упрямством, храбростью, готовностью на многое идти ради меня. – Прося разрешение вернуться в замок, я, прежде всего, думаю о герцогине Каррины и её здоровье. Во дворце много лишних глаз, болтливых языков, недоброжелателей.
Это весомая причина, важность которой королева, поглядывая на меня, понимала как никто другой, потому что я играла свою роль, стараясь изо всех сил. Казалось бы, лежать на постели и изображать полуобморочную кисейную барышню, ничего сложного. Но как же тяжело молчать, когда на Даррена злословят.
– Хорошо, – нехотя согласилась королева и, пребывая в недовольстве, почти прорычала: – Можете возвращаться.
На радостях я едва не вскочила и не закричала, хлопая в ладоши: «Ура! Ура!» Хорошо, что сдержалась. В награду уже скоро мы с Дарреном стояли в портальном зале королевского дворца.
– Поправляйтесь, герцогиня. Придворные с нетерпением ждут вашего возвращения, – лукаво улыбаясь, напутствовал нас граф Эрильдо.
– Благодарю, советник, – улыбнулась я и вслед за Дарреном вошла в магический портал.
Едва мы оказались в замке, в кабинет заглянул взволнованный Милан. Обычно он утончённый, идеальный, с надменной посадкой головы. Сегодня же нахохленный. Увидев наши довольные, счастливые лица, Милан шумно выдохнул и отмер.
– Мои наиискреннейшие поздравления, милорд, миледи! – улыбнулся он, впервые показав себя не снобом или карьеристом, а приятным молодым человеком, которому не чужда симпатия и волнение. – Это великая победа. Для короля, для королевства и… Для вашей семьи.
Входя в портал, мы с Дарреном держались за руки, чтобы не вызывать пересудов. И помощник рассудил, что уж теперь между нами растаяли последние преграды.
– Спасибо, Милан, – отозвались мы.
В коридоре раздался топот, как будто мчалось стадо слонопотамов на водопой. Он приближался, а потом дверь распахнулась, и в кабинет настоящей дружной семьёй ввалились Жиаль, Велла, Арт, близнецы и их несменный верзила-телохранитель Родар, посеяв сущий хаос и гомон.
– Вернулись! Наконец-то!
– Заждались вас! – обступили они нас. – Фух! Вернулись невредимыми!
Жиаль и Веллочка, смеясь от счастья и плача, подхватили меня под руки. Арт крепко жал руку Диррена и благодарил за помощь. Близнецы и Родар как скоморохи прыгали по кабинету и не находили себе места.
Весть, что мы вернулись, мгновенно разнеслась по замку. В коридоре стали собираться слуги, чтобы выразить радость нашим возвращением…
Пожалуй, я впервые подумала, что замок мог бы стать моим домом.
Делясь впечатлениями, перебивая друг друга от переполнявших эмоций, мы искренне радовались чуду.
Милия, восседая на моих коленях, занималась любимым делом: пыталась открутить от лифа жемчужную пуговку. А Марти, стоя на стульчике, пытался заплести косичку из моих завитых локонов, ниспадавших по спине…
Я была на седьмом небе от счастья. Всё закончилось. Я восстановила доброе имя, память и теперь знала, что нахожусь на своём месте. В своём теле! А значит, Милуша моя! Только моя!
Нахлынула такая нежность, что сердце засаднило, защемило. Я наклонилась, поцеловала сладкую рыжую макушку доченьки и от умиления всхлипнула. Но даже сквозь накатившую пелену слёз умиления заметила, как напряжённый, мрачный Даррен встал и вышел из кабинета, беззвучно притворяя за собой дверь.
Это было очень болезненно. Я поняла, что чем заниматься самообманом, лучше поговорить.
***
Я позволила себе надеяться, что Даррен за последние дни оттаял, смягчился; что мы научились доверять друг другу, что сможем отринуть прошлое, простить наши прегрешения и ошибки... А оказывается, вот как…
Между нами по-прежнему невыясненная тайна – зачатие Милуши. Этот секрет разрывает нас, мучает, терзает взаимной обидой, которой нет конца.
Отказаться от дочери я не смогу. И не хочу. Мила – маленький невинный ангелочек, моё солнышко. Она нуждается во мне больше, чем кто-либо другой в этом мире, поэтому я ни за что не отрекусь от неё.
Отказываться от Даррена тоже больно. Но он сильный, мужественный. Он выстоит, забудет меня. И я справлюсь: когда-нибудь рана на сердце затянется, я смогу жить без боли, дышать полной грудью и стану счастливой. Да, сначала придётся несладко, но мучить себя, лелея несбыточную надежду о счастье, больше не стану.
Улучив минуту, я отвлекла от себя Милушу и Марти и под понимающим взглядом Жиаль выскользнула следом за Дарреном.
В коридоре его уже не было, и куда он направился, оставалось только догадываться.
Чтобы найти Даррена, я решила положиться на интуицию и зов сердца.
Миновала галерею, большой зал с колоннами; свернула и поднялась по крутой лестнице. Оглядываясь по сторонам, прошла по тёмному, узкому коридору и оказалась перед старой винтовой лестницей…
Казалось, забрела не туда. Но теперь меня вело любопытство.
Толкнув старую, массивную дверь, я вышла на небольшую смотровую площадку, на краю которой стоял Даррен.
Чувство одиночества, горечи накрыло меня. Настолько сильно, что стало полной неожиданностью. Лишь тщательно прислушавшись к ощущениям, осознала: это не мои эмоции. Это эмоции Даррена!
Открытие озадачило. Уверенность в правильности решения улетучилась, но я больше не могла молчать и делать вид, что не замечаю тягостность наших отношений.
Брачная метка, как кандалы, против нашей воли душила нас в попытке свести. Но это невозможно, потому что нельзя соединить небо и землю.
Безнадёжная горечь недоверия отравляла то светлое, что зарождалось между нами, и будущего у нас нет.
Тихо ступая, я подошла к Даррену, стоявшему на краю смотровой площадки.
С высоты открывался изумительный вид на красоты ущелья. Встав рядом с Дарреном и не говоря ни слова, я тоже вгляделась в зелёно-серую даль.
– Замёрзнешь, – Даррен снял с себя сюртук и накинул мне на плечи. От ткани ещё пахло роскошью дворца. Но я больше ощутила его запах, который нравился настолько, что будь моя воля, носила бы его вещи, вместо своих.
– Да, – плотнее запахнула на себе полы сюртука. – Здесь прохладно из-за ветра, но я ненадолго. Просто я вдруг поняла, что… – Тягостно вздохнула и с тяжёлым сердцем, тщательно подбирая слова, подытожила наши отношения: – Разбитую чашу не склеить, поэтому будет лучше, если мы останемся друзьями под прикрытием брака.
Сделав глубокий вдох, Даррен медленно выдохнул. Мне показалось, что от облегчения, однако его запрокинутая голова, отрешённый взгляд в небо и окаменевшие плечи больше говорили о его внутреннем напряжении.
«Видимо, тоже давно хотел поговорить на эту тему», – догадалась я. Расстроилась, однако продолжила:
– На Совете, стоя перед Сердцем Светлой, я вспомнила прошлое, даже некоторые мелочи. Лишь одно осталось тайной… – Нервно облизнула губы.
Хотела поведать, как пыталась
