и мне в рюкзак сложим. Мы с тобой, по мнению аборигенов, безоружны. Про огнестрельное оружие они не слышали, а пистолет для них, не что иное, как безопасный амулет. Вот и не стоит их переубеждать в обратном. Пусть это будет нашим маленьким секретом. Сам говорил, что доверять в Уйыне никому нельзя, вот и будет если что, сюрприз.
Стража проводила их до подножья одинокой горы, объяснила, как идти дальше, но сама не пошла, встав лагерем, ожидать возвращения героев. Вдоль ручья, все время вверх, никуда не сворачивая, до увитого плющом входа в грот, от куда тот и вытекал.
Доспехи им подобрали по размеру, дали по мечу, по копью, по луку и колчану с дюжиной стрел, круглый, тяжелый щит. Позаботились отправляющие о безопасности своих посланников, забыв спросить: «А вы владеть-то вы всем этим умеете»? Забота тоже хороша в меру, а вот так, бездумно и с нахрапом, приносит только неудобства. Тащить лишний вес было друзьям неохота, но и отказаться никак не получилось.
Ручей, как путеводная нить Ариадны, довел их до «Пещеры страха». Увитый плющом вход с двумя сталактитами по бокам, как распахнутая, молчаливая, черная пасть огромной змеи, действительно вселял в душу неприятную дрожь, еще и журчание воды по камням и песку, как шипение кобры.
Внутри было прохладно, и темно. Друзья скинули с себя кольчуги, и вместе с оружием спрятали в вещмешок Максима. Проблему освещения, решили бы два факела, кем-то заботливо оставленные прямо на каменном полу, у потушенного несколько столетий назад костра, на берегу ручья, если бы не одно: «Но» … Игорь, как теперь иногда, по имени стал называть его Максим, достал бензиновую зажигалку и задумался.
— Нефтью пахнет. — Он сморщился. — Как бы нас тут не поджарило. — Может ну его, это освещение, открытый огонь не всегда друг. Глаза привыкнут, и чего-нибудь да разглядим.
— Откуда ты про нефть знаешь? — Максим утвердительно кивнул, соглашаясь с доводами. Сгореть не хотелось.
— Пришлось в свое время поработать в «нефтянке», на буровых, до того, как в армию, по контракту пошел. Запах на всю жизнь запомнил, как и того дурака, что в нефтевозе емкость на заполненность, с помощью зажигалки, проверить решил. Икара знаешь? Так вот он, по сравнению с тем идиотом, отдыхает. До солнышка, конечно, тот экспериментатор не дотянул, инерции не хватило, но обуглился знатно, как еще жив чудак остался непонятно, долго потом рожей на противогаз похожей ходил, ни ресниц, ни бровей, ни другой какой растительности на тупой башке.
— Пошли, сказочник. — Рассмеялся Максим. — Но факелы все же с собой прихватим, мало ли что.
Глаза довольно быстро привыкли к мраку, да и журчащий ручей неплохо указывал путь. Сбиться в таких условиях трудно, но и искать то, о чем имеешь представление только по путанным описаниям фанатика, которого им прислал Катил для пояснений, больше похожим на пересказ легенды, представлялось делом сложным:
«Вещь, Полозом, в благость данная,
Рунами мудрыми, как святостью покрытая,
Лозой, под руку разящую перевитая,
Мертвой плоти покой земли дающая,
Слава Змею — создателю гимны поющая!»
Как не ломали голову друзья, но понять, что это такое, так и не смогли. Ясно только, что это что-то острое, с ручкой из переплетенной лозы. Попробуй найти такое в темноте?
Ползали буквально на коленях, тщательно обшаривая камень руками. Не мог же закинуть Катил эту штуковину очень далеко? Тоннель уходил под гору с приличным уклоном, и нужная вещь могла укатиться и дальше, но все же не на столько?
Как не старались друзья, но поиски не приносили результата. Все глубже и глубже уходил под землю путь, все темнее и темнее становилось вокруг.
— Может пропустили? — Сел наконец, не выдержав Угрюм. — Все колени сточил до костяшек. Мозоли будут как на пятках. Зачем было учиться в детстве ходить, если все-равно в старости приходиться ползать?
— Наверно ручьем унесло. — Максим пристроился рядом, облокотившись спиной о стену. — Не видно не зги, и огня не зажечь. Нефтью твоей воняет все сильнее и сильнее. Взлетим на воздух.
— Тихо. — Насторожился Игорь. — Впереди вода шумит. Что-то вроде водопада видимо. Видишь, как булькает? Туда дойдем, пошарим, если ничего нет, то назад вернемся. На счет света у меня идея появилась, завиральная. Надо гнилушку поискать, она говорят в темноте светиться, хоть какой, но фонарик.
— Чего же ты молчал? Ползаем тут как кроты в норе. Пошли назад. — Выругался Гвоздев.
— Да погоди ты, спешить. Говорю же: «Посмотрим, что впереди». — Судя по звуку, тут недалеко осталось. — Игорь встал. — Вернуться не долго.
Небольшой грот освещался мутным лучом из далекого отверстия в невидимой высоте черного потолка. Такого далекого, что его свет казался яркой звездой в темном, ночном небосклоне бесконечности. Он падал вниз, и отражался от красного полированного камня, как от зеркала, разделяясь на три части, указывая на три рычага, расположенных как стрелки на циферблате часов, только вместо цифр, изображались рисунки зверей, по четыре штуки на каждом.
Ручей, против всех законов физики, взбирался вверх по отвесной стене, бурунами обволакивая рычаги-стрелки, и уходил прямо в камень, словно просачивался в поролоновую губку.
— Похоже на кодовый замок. — Максим провел рукой по одному из мокрых от брызг журчащего вокруг него ручья, рычага. — Есть мысли, что делать? — Он повернулся к Игорю.
— Крутить и пробовать, чего же еще? — Пожал тот плечами, и резко, с хрустом попавшего под шестеренки песка, развернул стрелку на изображение жабы.
Где-то в камне забулькало, зашуршало, заохало, стена дрогнула, осыпалась брызгами вспенившейся воды, и вновь стало тихо.
— Давай теперь ты. — Кивнул он Гвоздеву.
На изображении змеи раздалось шипение, и тяжелый вздох из побежавшей рябью воды. Стена вновь вздрогнула, побулькала где-то в глубине, и стало тихо.
— Эх! Была не была. — Игорь крутанул третий рычаг, остановив его на птице.
Закричала чайка, завыла выпь, заухала сова, трижды отсчитала оставшееся время кукушка, стена затряслась, ручей брызнул ледяной водой в лица, камень застонал, дернулся в сторону и замер.
— Вы использовали первую попытку из трех. Осталось две. В случае трижды неправильного набранного кода, вы будете уничтожены. — Неожиданно прозвучал безучастный мужской голос. — Не спешите крутить рычаги, жизнь одна, глупо терять ее без размышлений. Думайте, у вас осталось две попытки.
— Что-то мне это не нравиться. — Угрюм отошел на шаг от стены. —
