бежал, в лагере начался бой и пожар, горели ящики с боезапасом, я решил уйти оттуда подальше, там мины с ОВ были. И пошёл на север, встретил Рогова. Он был ранен, повёл его к тайнику.
– А как вы схрон додумались организовать? – спросил Курёхин.
– Это ещё с первой моей поездки остался. Я тогда его устроил.
– И мотоцикл там был?
– Да, мне его оставил армейский лейтенант, который меня сопровождал, когда мы с ним тут бандитов ловили.
– Как удивительно всё сложилось. Вот повезло вам.
– Повезло, – согласился Горохов.
– А где же вы видели эту мёртвую женщину и её солдата… Не помню, как вы его называли…
– Винникер, – напомнил уполномоченный.
– Да-да… Это имя.
– От схрона я поехал за Роговым, так как оставил его, он дальше не мог идти, и услышал хлопок… Это была граната. Понял, что где-то наши. Пошёл на звук, вдруг нужно помочь, и нашёл их… Оба были уже мертвы.
– Их убили эти боты-солдаты?
– Нет… Я слышал выстрелы, кажется, это были дарги.
– А следов не видели?
– Уже была ночь, следов я не видел, не нашёл, и находиться там было очень опасно.
– И вы забрали Рогова и уехали оттуда?
– Да, забрал Рогова и уехал.
– Вот так вот, – многозначительно произнёс прапорщик, – вот и думай, что тут делать…
Горохов молчал, он не собирался ничего советовать этому старому солдату. Но прапорщику всё-таки нужен был совет.
– Думаете, там остался кто-то живой?
– Думаю, что вам придётся отправить туда спасательную партию, – отвечал уполномоченный. – Заодно и посмотреть, что там происходит.
– Опасно больно, – прапорщик опять гладил волосы на затылке. – Не хотелось бы людьми рисковать, вон они вас как раскатали, а у вас всё было первоклассное, у меня такого оружия и оборудования, таких машин и близко нет.
– Я думаю, что теперь там станет безопаснее, думаю, что боты оттуда уйдут. Только дарги останутся.
– Думаете?
– Так, прапорщик, давайте всё уясним…, – уполномоченный совсем не хотел брать на себя ответственность, даже моральную, – я только предполагаю… Решение принимать вам. Но мне кажется, что то, зачем мы туда ехали… оно… заканчивается. Уходит. Об этом и Кораблёва мне говорила. Поэтому и торопилась, неслась туда сломя голову.
– Думаете? – снова спросил комендант.
– Предполагаю, – ответил Горохов. – Если поедете, то я вам дам координаты сгоревшего лагеря. Но пусть ваши люди аккуратненько всё осмотрят вокруг, прежде чем к нему ехать.
Разговор, кажется, был закончен, но прапорщик всё сидел на кровати, всё гладил свои волосы, а потом чуть заискивающе заговорил:
– Слушайте, инженер, а может, вы с ребятами туда смотаетесь?
– Что? – Горохов даже не понял, о чём его просит старый солдат.
– Ну, съездите туда с моими парнями. Покажете, что и где было, а? Вы же там всё знаете. Были уже два раза.
– Вот уж извините меня, – Андрей Николаевич даже усмехнулся. – Нет, дорогой мой прапорщик, с меня хватит и двух раз. Я еле ноги оттуда унёс. Мне два раза, пока к тайнику шёл, стрелять пришлось. Я и второй раз в это пекло ехать не хотел, а третий точно не поеду. Худшего места я за всю свою жизнь не видел, а я поганых мест в пустыне насмотрелся.
– Ну понятно, понятно…, – прапорщик наконец встал с кровати. – Ладно, до вечера пришлю к вам человека, покажете на карте, где что.
– Покажу, – обещал уполномоченный.
– Кстати, – комендант остановился у двери, – если хотите уехать… то сегодня от нас торговцы на север поедут, в ночь.
– Обязательно поеду с ними.
– Если ещё вопросы будут, я к вам зайду.
– Заходите, – сразу согласился уполномоченный.
И комендант опять не открыл дверь.
– Слушайте, инженер, а зачем вы туда ездили, так и не скажете?
– Не скажу, меня в известность не ставили, – ответил Горохов, – я в экспедиции был только проводником, как мне пояснили сразу, без права голоса.
Комендант понимающе покивал и вышел.
Глава 37
Он задумался. И вправду, зачем они ехали на край света? Зачем Кораблёва тащила его туда, зачем угробила всех людей? Вернее, не «зачем», а за «что»? Нужно было хотя бы взглянуть на это. Как только дверь за комендантом закрылась, он подошёл к своему грязному пыльнику и достал из внутреннего кармана никелированную коробочку, оглядел её, нашёл кнопку-защёлку и раскрыл. На светлом поролоне лежала чёрная щепка «дерева», больше похожая на уголь. И рядом, утопленная в углублении, лежала пробирка сантиметров семь в длину и пару сантиметров в поперечнике. Уполномоченный вытащил емкость. Ему сначала показалось, что пробирка пуста, но он тут же убедился, что ошибался. Просто вещество, находившееся в пробирке, было так прозрачно, что его можно было отличить от воздуха, только присмотревшись и найдя едва заметную границу между ними. Ну, ещё в этом веществе немного преломлялся свет.
Да, это была именно та субстанция, каплю которой он видел на чёрном «дереве» и которую пытался поддеть лезвием тесака.
Горохов поднёс пробирку ближе к свету, к тусклой лампе, что горела над столом. И оторопел. Под светом лампы он отчётливо разглядел, что «капля» в пробирке движется. Причём движется против законов физики, против планетарной гравитации. Капля медленно текла по пробирке вверх, к пробке. А может… к свету лампы? Он отошёл в сторону от стола, в темноту, теперь каплю было видно хуже, но ему удалось разглядеть, что она замерла, перестала двигаться. Он перевернул пробирку пробкой вниз и снова подошёл ближе к лампе. Капля снова ожила и начала двигаться, и снова двигалась на свет.
«Ишь ты. Живая, значит, и реагирует на свет».
Горохов понял, что ему необходимо как можно быстрее доставить это вещество в Институт. Может, Кораблёва была и права, может, это что-то редкое, уникальное… Как она там говорила: «Это наше будущее, возможно, плоть будущих наших поколений».
Он спрятал пробирку в коробочку и закрыл её на защёлку. Сразу сел есть. Он был очень голоден, может, поэтому большой кусок паштета из саранчи и две ложки гороха, драгоценного в этих местах, чашка кислого кактуса и литр чая были съедены и выпиты им за пару минут. После съеденного Горохов едва мог сдержаться, чтобы не закрыть глаза сразу за столом. Он отогнал от себя мысль о том, как приятно будет прилечь под прохладу кондиционера на удобную кушетку. И пролежать там до конца дня. А вместо этого оделся, не позабыв надеть ультракарбоновый костюм, и вышел на раскалённую почти до шестидесяти градусов улицу. И не ошибся.
Уполномоченный нашёл торговцев у северной стены блокпоста. Видавшие виды грузовички прятались от солнца под навесами. Тут же, изнывая от жары,
