выдохнуть. На пороге стоял Костя. У его ног стояло четыре пакета, под мышкой торчала коробка в подарочной упаковке, а в свободной руке телефон с открытым фото, которое я отправила ему минуту назад. Он оторвал взгляд от экрана и посмотрел на меня.
— Ты чего добивалась? — он повернул телефон экраном ко мне. — Я как по-твоему после этого работать должен был?
— Привет, — наконец-то поняв, что это не глюк, сказала Косте, который прожигал меня полным желания взглядом.
— Привет, детка, — ответил он, а через секунду уже сжимал меня в объятиях и целовал так неистово и жадно, что земля уходила из-под ног. Нас прервала упавшая коробка. Как он до сих пор умудрялся удерживать ее, непонятно.
— Ты просто ведьма, — прошипел мне в губы Костя, а потом вернулся за пакетами, и наконец-то закрыл дверь.
— Ты что здесь делаешь? — мои мозги немного стали на место.
— К тебе приехал, — улыбался он, распаковывая пакеты, в которых было очень много всего. — Разве не рада?
— Рада, безумно рада, — улыбнулась я.
Он как-то по-хозяйски, словно был здесь десятки раз, раскладывал продукты в холодильнике, что-то клал в шкафы. А я не могла на него насмотреться. И мне до конца не верилось, что он на самом деле здесь.
— Я так соскучилась, — вырвалось у меня. Костя замер и поднял на меня глаза.
— Ариша, ты сегодня решила лишить меня рассудка? — каким-то хриплым голосом спросил он. Потом он бросил свое занятие и подошёл ко мне. — Сначала фото, от которого можно кончить, а потом признания… Знаешь, я все ещё не могу поверить, что ты моя… Что со мной… Что скучаешь, так же, как и я, — пока он говорил, его руки развязали пояс халата, и уже начали стягивать его с плеч. — С ума сойти, — прошептал он, проводя пальцами по краю бюстгальтера. — Я чертов счастливчик, — он опустил чашечку вниз, освобождая грудь. Дыхание перехватило, стон сорвался с губ, когда он перекатил горошину соска в пальцах, а затем сжал грудь в своей ладони.
Как добрались до спальни? Не сразу. Изголодавшись, соскучившись, мы словно не могли насытиться друг другом. Я начала раздевать Костю ещё на кухне, брюк он лишился, где-то по дороге в спальню, там же остались мои трусики. В спальню мы вошли вместе. А точнее, Костя, насадив меня на свой восхитительный член, отнес туда, периодически тормозя и прижимая меня к стене. С ним всегда так, горишь, и сгораешь без остатка. Улетаешь в другую реальность, где кроме нас нет никого. Где, уже лёжа на его груди, ты слушаешь, как его сердце замедляет бег и понимаешь, что ты самая счастливая женщина на земле.
— Мы Новый год встречать будем? — лениво спросил Костя.
— Если честно, мне и так хорошо, — я ещё сильнее прижалась к крепкому телу и даже ногу закинула на него, чтоб слиться с ним еще надежнее.
Он усмехнулся, и поцеловав меня куда-то в макушку, сказал:
— Мне тоже, очень-очень хорошо.
Ещё через пол часа, мы всё-таки решили накрыть стол. Во-первых, Костин желудок напомнил о себе очень громко. Во-вторых, ну что, зря он что ли столько всего купил? Приняв по очереди, чтоб было быстро, душ, мы отправились на кухню. Костя снова удивлял, он так мастерски обходился с ножом. Настругал каких-то салатов, я только наблюдала с открытым ртом. Как он потом объяснил, готовить ему пришлось начать очень рано, а есть только омлет и макароны, ему не нравилось. Вот он и начал постигать азы. А потом уже в клубе брал уроки на кухне у шеф-повара.
К половине двенадцатого, стол был готов. Мы даже нашли гирлянды. Заморачиваться не стали, растянули их на полу по периметру комнаты, создавая интимную, но в то же время, праздничную атмосферу. На столе зажгли свечи. К бою курантов я успела одеть вечернее платье. Мне постоянно хотелось видеть восхищение в глазах моего мужчины, и в этот раз это тоже получилось. Лёгкое, в бельевом стиле, на тонких бретелях, из нежной тонкой ткани, под которую нельзя было одевать белье, иначе оно сразу будет заметно. Я не прогадала, Костя был готов плюнуть на все и вернуться в спальню или опробовать на прочность диван в гостиной. Но мы решили, что десять минут можно и потерпеть.
Это был лучший новый год в моей жизни. После боя курантов, за окнами стали расцветать разноцветные цветы из салютов. Мы стояли у окна и любовались этим шоу. Он обнимал меня со спины, мои руки лежали на его руках, что обхватили меня поперек живота, а подбородок Костя устроил на моем плече. Было так уютно и спокойно в его руках. А самое главное я поняла, что я больше не боюсь. Я готова быть с ним, не оглядываясь ни на что.
— Спасибо тебе, — сказала я, нарушая тишину (мы не включали телевизор)
— За то, что приехал?
— Нет, за то, что так нагло ворвался в мою жизнь.
Костя завозился немного, отстранившись, а потом взял мою руку и надел на палец кольцо. Я, словно ненормальная, уставилась на окольцованный палец, а Костя, вернувшись в прежнее положение, снова смотрел в окно, где продолжали окрашивать небо фейерверки.
— И что? Даже ничего не скажешь, не спросишь? — через какое-то время спросила я, видимо, когда отошла от шока, и ко мне вернулась способность говорить.
— А разве надо? Ты моя. Ты согласна. Дату можешь назначить сама, но долго не тяни.
Я снова потеряла дар речи, а Костя поцеловал меня в плечо, потом ещё и ещё, проложил дорожку к уху, а дальше думать и анализировать я не могла. Мне даже кажется, это было запланировано, чтоб я много не думала, и возразить ничего не могла.
Он поставил мои ладошки на стекло окна, заставил слегка прогнуться и велел не шевелиться. Сам, собрал мое платье у меня на талии и, не снимая с себя брюк, вошёл в меня. Заниматься любовью у окна, за которым всё ещё расцветало цветными огнями ночное небо, было не обычно, волнительно, будоражаще. Но с Костей всегда так… За гранью.
58
АРИНА
Утром, которое началось у нас ближе к обеду, мы решили уехать, и провести время до рождества у Кости. Ему нужно было на работу, а я могла себе позволить ещё неделю не возвращается к Захару.
Мы поехали к моим родителям, чтоб забрать мои вещи, с которыми я приехала. Там был ноут и все бумаги, и если на шмотки и косметику можно было бы махнуть
