— Жду тебя через час, — сказал он и положил трубку.
И все тут. А если дела? А если совещание? Игоря Ивановича Донского такие мелочи не интересуют. Садись, Цезарь Аркадьевич, в машину и дуй, невзирая на пробки, под своей синей мигалкой хоть на край света. И смотри еще не опоздай.
«Что же случилось? — думал Матвеев. — Вроде ведь ничего такого. Все ведь спокойно».
Но тон Донского явно говорил об обратном.
Ну что же, он, Цезарь Аркадьевич Матвеев, едет. А что толку гадать? Скоро и так все будет ясно. Но насколько же спокойней и приятней было бы сейчас сидеть, заперевшись в своем кабинете и, выключив свет, пить рюмку за рюмкой. А не нестись на полной скорости за город по Рублевскому шоссе, чтобы, доехав, выслушать в свой адрес всю ненормативную составляющую великого и могучего русского языка.
У ворот Матвеева встретил Вадим, телохранитель хозяина дома.
— Здравствуйте, Цезарь Аркадьевич, проходите. Все уже в сборе, — сообщил он.
— Здравствуй, Вадик, — пролепетал Матвеев.
Начало, не предвещающее ничего хорошего. Сколько раз Цезарь Аркадьевич бывал в этом доме, и каждый раз у ворот стоял хозяин — Стае Молодчиков — собственной персоной. А теперь, видите ли, Матвеев рожей не вышел. Встречать его выходит телохранитель. Но ничего-ничего, Цезарь Аркадьевич тоже не дурак. Его, как салагу, на понт не возьмешь. Цезарь Аркадьевич дураком бывает только тогда, когда ему это выгодно. А так у него на всю эту честную компанию материальчика целый сейф. И какого материальчика! Самого что ни на есть отборного. Сам Цезарь Аркадьевич отбирал, вот этими вот руками. Которые не только денежки себе в карман класть могут и девок за титьки щупать, но и компромат в сейф прятать. А этого добра у него навалом. Аккурат во все ведомства по алфавиту. С какого конца начинать, уважаемый Игорь Иванович, сами выбирайте.
Игорь Иванович Донской поднялся навстречу Матвееву из глубокого кожаного кресла. Пошел навстречу своей спортивной походкой. Подал руку:
— Здравствуй, Цезарь Аркадьевич. Какой-то ты бледный. Впрочем, все мы сегодня тут бледные. Наверняка всю дорогу гадости обо мне думал. — Донской поглядел прямо в глаза Матвееву. — Ну признайся, ведь думал? По глазам вижу, что думал. Да ладно, не отвечай. Я о тебе тоже всю дорогу гадости думал. Только сейчас смысла в этом нет, понимаешь? Все в одном корыте оказались, а пробку потеряли. Так что теперь дырку в дне пяткой зажимаем. Покуда сил зажимать хватит, будем плыть. А там, глядишь, и до берега доплывем. А если грызться начнем, все сразу на дно отправимся. Раков кормить.
Матвеев ничего не понял из витиеватой речи Игоря Ивановича, но одно уловил четко: если к его работе и есть претензии, то сегодня его вызвали не для того, чтобы их ему предъявить. Он немного успокоился, но в душе поднялась новая тревога. Что же тогда случилось, если Игорь Иванович Донской пускается в такие монологи. Да и не соврал, действительно выглядит бледным. Впрочем, расслабляться Цезарь Аркадьевич не собирался. Антон со своими ножиками — вот он. Да и место тут, мягко скажем, много повидавшее.
— Я вас собрал сегодня, чтобы вместе подумать, — продолжил Донской, вернувшись в свое кресло. — Пораскинуть мозгами и принять решение, что нам делать. Из нас троих, судя по твоему лицу, только ты один не в курсе, о чем мы собираемся говорить. Что при твоем положении в органах вызывает недоумение. Как тебе кажется, Марк Петрович, прав я?
Марк Петрович Андрейченко хмуро молчал.
— Ладно, господа, — хлопнул ладонью по колену Донской, — хватит тут разводить кладбищенскую обстановку. Давайте выпьем и начнем шевелить извилинами.
Стае Молодчиков, присутствовавший сегодня в собственном доме не в качестве хозяина, а скорее уж в качестве официанта, налил всем виски в большие, широкие стаканы. Стол с закуской встал аккуратно между тремя креслами.
— Предлагаю выпить за решение наших проблем, — сказал Донской. — Тост неоригинальный, но, как говорится, актуальный.
После этого он махом осушил стакан. Андрейченко последовал за ним. Только после этого свой стакан выпил Цезарь Аркадьевич.
— Какой же ты все-таки, Цезарь, не цезарь, — поморщился Донской. — Ну ты что считаешь, что я тебя тут отравить собираюсь? Я не итальянец, у меня для этих случаев Антон есть. Или ты, может, думаешь, что я тебе Стасикова сока в виски подмешать хочу, а потом сфотографировать?
И вдруг Матвеев понял, что Игорь Иванович Донской абсолютно пьян. Вот так раз! Такого Цезарь Аркадьевич не помнил. Донской славился своим умением не пьянеть.
— Ты не тяни, Игорь Иванович, — сказал Матвеев. — Давай к делу. А то мы до утра комплименты друг другу говорить можем.
— А вот это правильно, — совершенно иным голосом сказал Игорь Иванович.
И Матвеев понял, что ошибся насчет его состояния.
— Не буду рассказывать, откуда мне это известно, не от тебя — это точно. Заинтересовалась нами Генеральная прокуратура. Чтобы ты не беспокоился и не думал, что ты здесь ни при чем, скажу, что они работают совместно с ГУСБ. А каких нарушителей ловит это ведомство, ты, я думаю, в курсе. Дело ведется на самом высоком уровне. ГУСБ представляет генерал-майор Грязнов, хотя как раз он-то меня не сильно беспокоит. А беспокоит меня второй товарищ, который как раз и ведет это дело. И зовут его Александр Борисович Турецкий. Я думаю, что никому из присутствующих не имеет смысла рассказывать, кто это такой. Все мы знаем, сколько умных людей по его милости находится сейчас не совсем там, где бы им хотелось. И вот что нам с ним делать, мы сегодня и должны придумать. Стасик, налей нам еще, пожалуйста.
Молодчиков налил всем еще по одной внушительной порции виски, и Донской опять поднял стакан:
— Я несуеверный, но сегодня каждый раз буду с вами чокаться. И если вы оба думаете, что я намерен весь вечер говорить один, вы ошибаетесь. Говорить я и сам с собой могу. Я сегодня приехал, чтобы вас слушать. Ладно, давайте выпьем за нашу родину. Можно не вставать. — Чокнувшись, Донской опять махом осушил стакан.
На этот раз Матвеев не стал дожидаться и выпил одновременно с Андрейченко. Виски обжигающе скользнуло по горлу, и Матвеев, морщась, вгрызся в половинку лимона.
— Что ты думаешь, Цезарь Аркадьевич?
— Так, может, его просто грохнуть? — предложил Матвеев.
— Не обижайся, Цезарь Аркадьевич, — поморщился Донской, — но другого ответа я от тебя не ждал. Прямолинейно, по-милицейски. Грохнуть? Ты что же считаешь, что эта идея никому до нас не приходила в голову? И где они все теперь? Кормят вшей в камере. А Александр Борисович Турецкий по Москве на служебной машине ездит. И в данный момент в нашу сторону заворачивает. Турецкого он грохнет! — повторил с насмешкой Игорь Иванович. — Давай, Цезарь Аркадьевич, грохни. Вместе с Грязновым на пару. Ты вместе со всей своей мусорней доцента паршивого завалить не смог. Ты что предложишь, Марк Петрович?
— Может, семью взять? — неуверенно процедил Матвеев. — Кто там у него — жена, дети?
