class="p1">Возможно, он и не мог чувствовать мои страдания, но я хотела, чтобы он почувствовал хоть немного этого.
Я хотела, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я с того дня, как он бросил меня.
Чувствуя себя храброй и наслаждаясь тем, что он страдал изнутри, я выпалила слова, которые хотела бы взять обратно.
— О да, я помню. Ты был слабым мальчиком, который трахался со всеми подряд после смерти своей матери. Мальчик, которого избил его отец, чего, я уверена, ты заслужил за то, что был таким гребаным мудаком. Хорошо, что твоя мать умерла, иначе она не смогла бы вынести разочарования, которым оказался ее сын.
Я тяжело дышала, мои зубы стучали от ярости, бурлящей в моей крови.
Но когда я заметила, что все его тело стало неподвижным, как статуя, я поняла свою ошибку.
Он замер, и выражение его лица не выдавало никаких эмоций.
Нет.
Я была настолько отравлена яростью, что не смогла контролировать свои слова, настолько ослеплена местью, что не смогла узнать человека, который выплевывал эти слова, как ядовитая змея.
Черт. Что я наделала?
Мы оба на мгновение замерли, когда я заметила проблеск ярости в его темнеющем взгляде.
Мои руки задрожали, когда я поставила стакан на стойку, и когда встретилась с ним взглядом, я увидела, что он смотрел на меня сверху вниз с убийственной яростью в глазах. Я и раньше видела его сердитым. Но не таким.
Никогда таким.
Он выглядел намного опаснее, чем Аид, и впервые я по-настоящему испугалась Люцифера.
— Я… я не это имела в виду. Мне так жаль, Люцифер, — прошептала я.
Боясь еще больше спровоцировать его своими словами, я пыталась дотронуться до его груди, но он тут же остановил мою руку и сжал запястье.
Прежде чем я успела опомниться, он толкнул меня всем телом, когда я ударилась спиной о мраморный стол, а его грудь прижалась ко мне спереди. Его рука тут же обвилась вокруг моей шеи. Мои глаза выпучились от страха, и я пыталась вырваться из его объятий, но знала, что это бессмысленная попытка.
Он и раньше хватал меня за шею, но никогда так. Эту хватку Аид использовал на мне, заставляя меня судорожно втягивать воздух, и с каждой секундой дышать становится все труднее.
— Что? Больше никаких оскорблений? Больше никаких слов из твоих уст?
— Люцифер, прекрати. Я не могу д-дышать, — выдохнула я, мое лицо распухло от потери притока крови.
— Трудно дышать, не так ли? Когда ты задыхаешься, вся кровь отливает от тела. Твое сердце колотится так быстро, что ты слышишь, как оно стучит у тебя в ушах. Держу пари, ты слышишь это и сейчас, не так ли?
Он не ошибался. В ушах у меня звенело.
— И самое худшее — это прилив страха, который охватывает тебя, а не рука. Страх смерти — это то, что заставляет тебя задыхаться. И это ничто по сравнению с теми пытками, через которые я прошел ради тебя.
Мои брови нахмурились, когда я пыталась разжать его пальцы на моей шее.
— Каждый раз, каждый гребаный раз, когда я был с тобой, мне приходилось расплачиваться за это дома, будучи избитым своим отцом. И почему? Просто потому, что он хотел, чтобы я держался от тебя подальше. И что я сделал? Как чертова выпоротая киска, я возвращался к тебе. Тогда ты значила для меня весь мир. Ты была моим единственным светом после смерти мамы. Я даже хотел сбежать с тобой из этого преступного мира и начать новую жизнь, но не смог.
Все его лицо напряглось, как будто он хотел смотреть, как я страдала еще больше, но у него не хватило на это воли.
Постепенно он ослабил хватку.
Его глаза блестели, но он сморгнул слезы, не желая проливать их.
— Папа в конце концов узнал о наших отношениях и вместо того, чтобы угрожать моей жизни, он угрожал твоей. Если бы я не отпустил тебя, он бы убил тебя на моих глазах, а я не мог этого допустить, потому что любил тебя. Вот почему я позвонил Саманте в тот день и притворился, что изменяю тебе.
Я застыла как вкопанная.
Я не могла думать. Я не могла пошевелиться. Я не могла говорить.
Каждое слово, слетавшее с его губ, становилось трудным для понимания; оно было опустошающим.
Правда была ошеломляющей. Мое сердце болело, но на этот раз это было из-за сожаления.
Он действительно говорил правду? Он мог лгать.
Он мастерски манипулировал мной.
Он издал бессердечный смешок, как будто только что прочитал мои мысли.
— Конечно, ты бы мне не поверила. С чего бы тебе? Ты слишком ослеплена богатством и любовью своего мужа, что, когда правда стоит прямо перед тобой, ты все еще отрицаешь ее.
— Что ты имеешь в виду?
Он закатил глаза.
— Пожалуйста, прекрати вести себя невежественно. По всем вечеринкам, которые ты посещаешь с ним, и по тому, как ты смотришь на него… это очевидно, что ты любишь его. И ты предала меня в тот день, когда вышла замуж за Аида. Ты не знала его и все же выбрала его, чтобы провести с ним остаток своей жизни, — лучше бы я никогда этого не делала. — Я собирался вернуться к тебе. Я даже оставил письмо твоей тете с просьбой передать его тебе, но, думаю, ты так и не захотела выслушать мою версию случившегося. Так что, прежде чем указывать на меня пальцем, получше посмотри, что ты со мной сделала. Ты та, кто превратил меня в монстра, которым я являюсь сегодня. Это все твоя вина.
Мое сердце тут же упало.
Все это время я пряталась в тени лжи, в то время как правда стучалась в мою дверь. Но письмо? Я так и не нашла ни одного письма от него после того, как мы расстались.
— О каком письме ты говоришь? — спросила я.
Он вздохнул.
— Я оставил его тебе… — он резко замолк, выглядя серьезным и настороженным, его взгляд сосредоточен на окне за моим плечом. — Тейя, ложись! — закричал он и заслонил мое тело своим, бросив нас на землю, когда стрельба полилась дождем, похожим на бушующий шторм.
Пока мы прятались под столом, все бокалы и мраморные буфеты были разрушены попаданиями пуль.
— Оставайся здесь и не двигайся, — приказал он.
— Нет, не уходи, — взмолилась я, хватая его за руку.
Его взгляд немного смягчился даже в это ужасающее время.
— Ты будешь в безопасности, и я позабочусь об этом.
— Дело не во мне,
