килограмм сорок, так что далеко не утащишь, если что. Открыл крышку и обалдел от мешанины каких-то камней, проволочек и даже кусков дерева. И было в этом что-то такое... Чуждое. Не человеческие руки это собирали.
Вернул все на место и добежал с вязанкой ключей до клетки. Нашел ключи которые запирали и решетчатую дверь, и кандалы. Но вот что делать дальше, пока было не понятно. Если он завтра нападет, то помощь от Флори была бы очень кстати, но как быть с ключами? В принципе они примитивные, можно легко сделать дубликаты, но время...
Лексис решил действовать наглее и через полчаса обыска в нижнем, тоже запирающемся ящике письменного стола ученого, действительно обнаружил запасные ключи. Аж три комплекта. Один забрал и спрятал ключи от клетки и кандалов под пучком сена в самой клетке. Еще и нож туда сунул.
Потом почесал голову и решив, что вима может и не будет копаться в подстилке, нацарапал с внутренней стороны горизонтального прута надпись на русском: «В сене! Приду утром. Без меня не начинай», надеясь, что Флори хватит терпения не наброситься на ученого сразу как обнаружит ключи.
Затем привел все в порядок и опять спрятался в кладовке. Уйти оказалось сложнее. Когда алхимик вернулся, пришлось наблюдать за ним в щелочку, пока тот не отлучился в оборудованный здесь же туалет, и только тогда рискнул выскользнуть из лаборатории, чтобы ни стуком двери, ни случайным сквозняком не выдать себя.
Всю вторую половину дня Лис торговался. Торговался долго и отчаянно, как никогда в жизни. Проклял все на свете и особенно жадных гномов, но в итоге получил что хотел. Несколько повозок, полных бочками с крепким спиртным.
Заплатил он за это богатство около семидесяти полновесных золотых. Проще говоря все, что у него было. Еще и обоих коней отдал. Начал он с шестидесяти, но вскоре понял, что мог и с любой суммы. Гномы... Мастер торговли не согласился на сделку пока по каким-то своим приметам не понял, что у неопытного студента действительно больше ничего ценного нет.
Лис был просто в ярости. На его слова, что это надо всем, в том числе и гномам, чертов карлик только кивал и продолжал гнуть свою линию. Подробностей парень, конечно, не рассказывал, но был уверен, что если бы даже рассказал все досконально, то результат все равно остался прежним.
Из более-менее ценного у Лексиса остался только меч и баронский перстень, позариться на которые купец похоже просто побоялся, ведь это дворянские вещи, и тут уже могут вступить в действие законы, разрешающие дворянину иногда, в исключительных случаях, пощекотать торгаша. Острым железом по брюху.
Уже в темноте полный негодования парень пришел к низкому домику в сотне метров от фонтана и сказал возничим, которые уже подогнали повозки, переливать спиртное в огромную цистерну, питающую фонтан. Дальше вода ходила по кругу, но убыток на испарение, да и на выпивание пополнялся именно из цистерны. Вроде бы такая работа была верхом наглости, но, во-первых, стояла глубокая ночь, во-вторых, он же не откачивал что-то, а совсем наоборот, плюс в самом фонтане стояли артефакты, которые среагировали бы на яд или снотворное, так что никто охраной цистерны не заморачивался, а в-третьих, у него была метла!
- Что заливаете? - спросил у него один из монахов ночного патруля и поводил красной картофелиной носа в воздухе, улавливая заманчивые запахи.
- Не знаю, - пожал плечами парень и взмахнул своим орудием труда. - Мне сказали проследить, я и слежу.
- Следи, чтобы все слили. Хорошо следи! - твердо приказал монах. - А то оставят в бочках...
- А вы проследите. Помогите, я же простой студент.
И те проследили. Оказалось, что действительно гномы оставляли в каждой бочке минимум пару ведер. Но после разбитых первых трех, а также нескольких набитых бородатых морд, гномы, стеная как единочасно потерявшие всех родственников, принялись сливать все досуха и показывать доблестным стражам, которых набралось уже человек двадцать. Правда к концу заправки цистерны, количество их резко поубавилось, так как первые уже счастливо дрыхли в кустах.
Только самый первый, хоть и принял здорово на грудь, но пребывал в благостном настроении и все время докапывался до Лиса:
- А что т-ты тут с м-метлой-то? Ты же это... сем-минарист.
- Епитимья у меня, - буркнул парень. Вроде и делать ему было нечего, кроме как наблюдать за процессом заправки, но и болтать с пьяным мужиком совершенно не хотелось.
- А чё такая б-большая? На всю ночь. Вам же обычно на часик р-работы выписывают.
Лексис брякнул первое, что пришло в голову, но так чтобы выглядело посерьезнее:
- С девчонкой одной тут... встречался...
- Ну и чё? - удивился вояка в рясе. - Ты ж не м-монах, как я.
- А она того... - парень замялся, но вовремя вспомнил, что здешние священники могли заводить семьи. - Дочка епископа.
Монах счастливо заржал и попытался хлопнуть Лиса по плечу, но потерял равновесие и чуть не упал.
А с рассветом начался настоящий райский ад. К площади, на которой, не иначе как молитвами братии, да и некоторых сестер, начал бить наконец-то настоящий спиртной фонтан градусов так тридцати, сплошным потоком тянулись монахи, забыв обо всем. Набирать в тару здесь было очень не принято, и на нарушителей накладывали епитимью на месте. Обычно сначала в солнечное сплетение, а потом снизу кулаком в зубы.
Лис любоваться на то, что он здесь учудил, не стал, а сразу направился в лабораторию. На его стук открыл ученый и строго произнес.
- Ты очень некстати! У меня опыты.
- Я только заберу ведро с мусором, - как можно жалобнее протянул парень, - а то вчера положил туда дохлую крысу, боюсь как бы у вас не начало пахнуть.
- Придурок! - закричал мастер. - Бери ведро и уматывай.
Лексис шагнул внутрь, заметил блеснувшие такие родные глаза из клетки в дальнем углу, а потом пользуясь тем, что ученый тоже отвлекся на клетку, выхватил меч и воткнул его в спину негодяя от науки, надеясь что удар получился чистым и ему не станет опять плохо.
Грохот от опрокинутого падающим телом стола, полного всяких колб и реторт еще не затих, как неожиданно распахнулась боковая дверь и оттуда шагнула весьма воинственная монашка-амазонка с возгласом:
- Что за шум?
Но тут же заметила окровавленный меч в руках оскалившегося парня с горящим взглядом, а еще и выбирающуюся из клетки
