тихие вечера только вдвоем опять утонут в событиях. А с другой — рвалась всеми силами спасать потерянную. Любовь — сложная штука, но мы переживем все, и когда-нибудь больше не надо будет бежать на смерть.
Надежда на это согревала.
Ушли еще сутки на подготовку, но отряд на штурм столицы был собран быстро. Я, Алька, Мелони, Рифа, Мур, Виктор, Аннет, Корнар, Кот, Сио, Диор и еще несколько опытных разведчиков из числа лучших. Все мы принимали невыполнимую задачу, а задача была...
Захватить Антуанетту, чтобы спасти белую волчицу.
"И пусть это будет не последнее наше приключение!"
* * *
В этот момент в форте Радость Айвори даже не подозревала, как близко подбирается её семья. И, сама того не ведая, собрав Непокорных вечером в комнате, где оговаривались детали восстания, сказала заключительные слова, которые странным образом перекликались со словами Клифа.
— Мы... — произнесли они оба, разделенные расстоянием.
— Спасем Ави, — твердо сказал волк.
— Разрушим форт, — улыбнулась волчица. — Через две недели не будет больше никаких цепей и оков. Люди познают наш гнев.
Ставшие родными волки больше не боялись серебряных пуль и пыток Фольгана. Каждый смотрел на Ави, готовый выполнить любой её приказ. Каждый поддался чувству преклонения, обожания.
— Непокорные! — протянул руку Такр.
— Да! — Традиция уже не вызывала чувства дискомфорта.
— Одно племя! — присоединился Атро.
— Одна семья! — Боки.
— Не думала, что умру так ярко, — улыбнулась Тая.
— До этого жили, переживем и это, — толкнул плечом подругу лис.
— Ави, — смотрела с надеждой Расти. — Я пойду за тобой до самого конца.
И одновременно названые отец и дочь посмотрели на пасмурное небо.
Бег наперегонки с неотвратимостью начался.
Новые фигуры выходят на доску
Где-то в лесной глуши
Шаг за шагом, хрустя опавшими листьями под босыми ногами, шла волчица. Верхнюю половину ее лица скрывала деревянная маска, черные волчьи уши покачивались, реагируя на звуки вокруг. Неизвестная была почти обнажена, ее наготу прикрывали лишь порванный плащ, набедренная повязка и вполне человеческий бюстгальтер, сделанный из крепкой кожи. Тело волчицы с ног до головы покрывали знакомые татуировки крови.
Остановившись, она увидела, как на лугу греются два зайца с желтоватой шкуркой.
— Хе. — Волчий хвост вильнул. Татуировки вспыхнули алым, сила Берсерка быстро покинула тело хозяйки, и, словно песчаная буря, накрыла маленьких животных.
Ушастых затрясло, их шкура также покрылась татуировками, передние зубы стали острыми, а глаза налились кровью. Издав рычание, которое не должны издавать зайцы, они набросились друг на друга, кусаясь и раздирая плоть. И, как бы ни страшны оказывались полученные раны, зверьки продолжали убивать друг друга в приступе неконтролируемой ярости, пока наконец один не упал на траву с полуоткушенной головой, заливая землю кровью.
Незнакомка, подойдя ближе, схватила еще живого, и ее клыки жадно откусили кусок сырого мяса. Слабый писк, смерть. Простая охота, утоление голода.
— Клиф. Где же ты прячешься, любовь моя? — улыбнулась волчица, ведомая Кличем Калахада. Последняя живая шаманка Берсерков. Повелительница Ярости.
Сидри.
* * *
Пьетро
Калеб сегодня выпивал больше обычного. Обросший щетиной, он никак не мог понять, почему его судьба все еще не решена, почему Великая Охота не выносит приговор? Он был нужен главнокомандующему, но игры сильных неподвластны простому человеку. Он потер скобу на носу. Стакан с виски пустел.
— Не налегай, — сидела напротив него Селен. Женщина, пережившая не одну операцию, снова вернулась в строй, и теперь всю левую половину тела "старушки" покрывал металл. Селен уже успела получить новое прозвище в рядах элитных корпусов: Железная Дева. — Ты сегодня чем-то взбудоражен?
— Не знаю... — посмотрел он на картину отца. За два года домашнего ареста она уже успела надоесть. На полках лежали награды, фотография дочери, что походила на близнеца Мелони, обручальное кольцо, которое навсегда останется лежать на месте. — У меня такое чувство, что скоро что-то произойдет.
Настенные часы методично тикали. Запылившаяся форма с каждым днем все больше казалась клеткой, в которую рано или поздно придется вернуться.
— Хорошее? — Каждое движение женщины сопровождалось скрежетом металла.
— В этой жизни нет ничего хорошего, — налил он себе снова. — Так что, думаю, — залпом выпил, — дерьмо будет редкостное.
— Вы не пробовали мыслить позитивно, капитан? — Звания больше нет, а привычка осталась.
— И это мне говорит полумеханизм. — Дружеская подколка.
— Да. — Жест благодарности Безликому. — Лучше молчи.
— Ха-ха! — налил Калеб стопку последнему оставшемуся другу. — Рад, что ты все еще со мной, Селен.
— Так просто ты от меня не отделаешься. — "Броня" не позволяла улыбнуться нормально: одна половина рта навечно застыла холодными губами.
"Дзинь!" — разлетелся звон стеклянных рюмок по пустой комнате.
* * *
Форт Радость
Мэбель аккуратно вошла в свои покои. Её никогда не было ни видно, ни слышно, она — словно призрак, бродящий внутри кровавой тюрьмы.
Треуголка повешена на крючок, броня снята, мягкая подкладка брошена на спинку стула. Легкое движение расплетает пучок длинных волос, и вечно скрытая высоким воротником красивая женщина садится за столик. Расческу в руки, провести по шелковистым прядям, еще раз, и вдруг…
— Кх! — сдержала она смешок. — Как я рада, что у меня много тел, много марионеток. — Блаженная улыбка отдавала жутью, а тусклый свет фонаря замигал.
Черная эссенция, про которую рассказывал Лис, была не Корнара, нет. Ни одна живая душа в стенах форта не знала, кто живет у них под боком, кто видел будущее до самого конца времен, кто специально устроился сюда, чтобы быть как можно ближе к началу конца. Та, что увидела этот момент еще двести лет назад, прежде чем расстаться с Кукольной Королевой посреди боя.
Мэбель сидела, расчесывая свои темные волосы. А из отражения на неё смотрела... Розоволосая Беатриси. Еще один пси-волшебник, ставший демоном.
* * *
Туманный Альбион
