Он сел в кровати.
— Я знаю, — сказал он, уворачиваясь, когда Джейн схватила подушку и принялась его колотить.
Битва на подушках перешла в щекотку, щекотка в другое чувственное исследование… И было уже за девять, когда они спустились и встали в очередь к шведскому столу, и ели холодную яичницу с раскисшим беконом, обмениваясь загадочными улыбками.
— Привет! Не возражаете, если я нарушу идиллию? — Брэнди отодвинула стул и присела. Сегодня она выглядела чудесно, хотя она всегда выглядит чудесно. Джейн возненавидела бы ее, не будь Брэнди такой милой или такой смелой.
— Как дела? — Джейн заметила, что рука Брэнди подрагивает, когда та подносит к губам чашку кофе.
— Легкий сценический страх, — ответила Брэнди с ослепительной улыбкой. — Ладно, сильный страх. Я говорила, что умею импровизировать, но сейчас не помешал бы сценарий.
Джон откинулся на спинку стула и положил салфетку на стол.
— Знаешь, Брэнди, это не такая уж плохая мысль.
— Сценарий? Ты шутишь, — Джейн смотрела то на Брэнди, то на Джона. — Погоди-ка, Джон… Ты думаешь, стоит разыграть все в лицах?
— А мне это нравится. Но должен играть мужчина, — сказала Брэнди, придвигая стул ближе. — То есть я могу и сама, но такого эффекта не получится.
Джейн кивнула:
— Она права. Но нужно двое мужчин. Один в качестве диктора, другой собственно актер. — Джон странно посмотрел на нее. — Что? Между прочим, я в свое время поставила несколько спектаклей. Рождественские маскарады, ежегодные «Приключения Пасхального кролика». Я знаю, как это делается. Хотя вряд ли кто-то захочет нарядиться эльфом или кроликом.
— Я люблю тебя, — Джон наклонился и поцеловал ее в щеку.
— О боже. Любители, — произнесла Брэнди со смешком. — Я работаю с любителями. К тому же сентиментальными.
— Нет, нет, — запротестовала Джейн. — Тебе не о чем волноваться. Нам нужно два мужских голоса. Верно, Джон?
— А что ты смотришь на меня? — Джон снова взял салфетку. — Я не устраиваю публичных чтений. Ни своих вещей, ни чужих. Читать с выражением, вкладывать чувства в слова — увольте. Не хочу.
— Ладно, не заводись. Будешь автоответчиком и рассказчиком. Надо просто читать, не играть, — произнесла Брэнди взволнованно. — А остальное за Хэнком. Он играл в средней школе. По его словам.
Джон расхохотался на весь зал.
— Он тебе так сказал? Они ставили «Мышьяк и старые кружева»[26]. Он играл труп. Не произнес ни строчки.
Джейн прикусила губы, чтобы не рассмеяться.
— Ты выдумываешь.
— Да, — согласился Джон. — У него было две фразы. И он громко их выкрикнул, чтобы все слышали. Неужели он тебе об этом рассказал, Брэнди?
Джейн увидела, что глаза у Брэнди стали мягкими и мечтательными.
— О, мы постоянно разговариваем. Хэнк такой интересный человек. Очень начитанный…
— С этим не поспоришь, — перебил Джон. — Иногда кажется, что он хотел бы быть Пиноккио, чтобы длинный нос сам переворачивал страницы. Продолжай. Расскажи еще о Хэнке. Очень интересно, правда.
— Не надо, Брэнди, — Джейн погладила ее по руке. — Джон слишком увлекся. — Она повернулась и пристально посмотрела на него: — Постыдись.
Джон поднял руки, сдаваясь:
— Хорошо, учитель, я иду в угол. Но серьезно, Брэнди, как нам поставить этот сценарий?
— Не знаю, но идея Джейн, по-моему, хороша. У тебя есть с собой копия?
— Я сделал пять, две послал к себе домой, чтобы подстраховаться. — Джон залез в карман брюк и достал две сложенные бумажки. — Поехали. Здесь тихо, семинары уже начались, так что можно порепетировать. Я начну.
Джон развернул бумажки, прочистил горло и тихо начал:
— «Данный документ является пословной записью телефонного сообщения, которое я, Диллон Холмс, личный помощник сенатора Харрисона, получил в день, указанный ниже. Аппарат — мой домашний автоответчик, звонящий — сенатор Харрисон. На записи его голос. В целях личной безопасности запись находится в надежной депозитной ячейке, и у меня единственный ключ». Следует запись: «Получено одно сообщение в 20 ч. 23 мин., вторник, 23 ноября». Следует сообщение.
Он передал бумажки Брэнди. Брэнди облизнула губы, глубоко вздохнула и начала читать, очень выразительно и эмоционально:
— «Диллон! Диллон, ты дома? С ума сойти, где ты? Ты обещал быть. Знаешь, племянничек, ты ведь должен заботиться обо мне, прибегать по первому зову. Мало того, что ты похож на отца, ты еще и безмозглый, как твоя мать. У нас неприятности, и крупные. Эта сука угрожает разводом, хочет сказать на суде о Глории. Глория! Да она была дюжину женщин назад. Не знаю, как она выведала. Супружеская измена, представляешь? Она хочет подать в суд за супружескую измену! Я сказал ей, что никто так не делает. А она заявила вчера — только послушай! — хороню, говорит, тогда я скажу, что ты меня бьешь. Бью. Я бы побил, но не хочу даже прикасаться к ней. Чертова алкоголичка, головой в бутылке и днем и ночью. Ты можешь представить ее первой леди? Бред. Теперь каждый день угроза за угрозой. Сегодня вечером хуже всего, Диллон. Снова хочет прижать меня Глорией, и на этот раз серьезно. Где ты, черт возьми? Проклятие, ненавижу эти автоответчики. В любом случае у нее есть доказательства моей связи с Глорией, того, что у Глории есть сын, — от меня, черт возьми, — и если я не дам ей развод и деньги, она все обнародует. Я знаю, что ребенок не мой, и Марсия тоже. Черт, я не видел Глорию уже год. Но доказывать, что я не отец, то же самое, что заявить — да, я спал с этой женщиной. И тогда выплывут остальные. Начнут махать руками и говорить: „Он и меня погубил, и меня“. Поместят мою фотографию на обложку „Нэшнл Инкуайрер“[27], и засунут меня в рекламу джинсов. Знаешь, что станет с моей кампанией? Черт, эта женщина меня погубит. Диллон, мальчик мой, нам нужно, чтобы с этой пьяной потаскухой произошел несчастный случай. Пусть съедет в канаву или упадет с лестницы. Она всегда пьяная в хлам. С ней все может случиться. Ладно, ладно, успокаиваюсь. Она просто меня достала. Позвони завтра, что-нибудь придумаем. И ради бога, сотри это сообщение. Удиви меня, сделай хоть что-нибудь правильно».
Закончив, Брэнди вернула бумажки Джону, который прочитал остальное.
— «Как указано выше, звонок от 23 ноября. 24 ноября, пока я, Диллон Холмс, находился в Калифорнии, Марсию Харрисон, которой на следующий день должно было исполниться сорок три года, обнаружили под лестницей в особняке Харрисонов в Джорджтауне. Со сломанной шеей, мертвую.
