теряли подвижность и рассыпались от удара кулаком.
Все эти важные сведения я получил по принципу «одна бабушка сказала». Все опирались на опыт родственников и предков, в лучшем случае. Сталкивавшихся с вендикатами или другой дикой нежитью среди всадников было предостаточно. Однако я подозревал что нежит Золотой Империи может сильно отличаться от обычной. Например, считалось что если вдруг обнаружится немертвый скелет на полях, и выследить его лежку днем не выходит, то есть хороший способ его обезопасить. Постараться всадить в него арбалетный болт или любое другую железку. Это скелета сильно ослабит со временем и он уже не будет прыткий и верткий. Этот премудрость пересказывали мне в пятнадцати разных вариантов, думаю она считалась общепринятой.
Я из этого совета сделал для себя два вывода. Скелеты, выходит, сука, верткие. И нихрена местные рыцари не знают. Потому как Эфест готов был детьми поклясться, что армия Золотой Империи не только в основном состоит из скелетов, но и одета в железо. Как минимум, у каждого пехотинца есть железный шлем, но у всех, кого видел Эфест, были и кольчуги.
Впрочем, пересказывать всё чем поделились со мной «более старшие товарища», смысла нет. Слишком много бреда. Поэтому я выкинул все из головы и сосредоточился на двух очевидных вещах. Нежить слабеет под солнцем. И я не могу управлять армией.
Последнее, в буквальном смысле. Как только по городу разнеслись слухи о приближении армии мертвецов был объявлен сбор ополчения. И к городу начали стекаться, в том числе и местные владетели. В невиданном мной до этого времени количество. Приехало не менее пяти сотен всадников. И это не были те отчаянные голодранцы, каких я видел в Битве у канала и Битве у стен. В этот раз это было пусть и сильно уступающие коронным, но полноценные рыцарские «копья», хорошо вооруженные и одоспешенные, на сносных конях.
Объяснялось это просто — богатые и древние семьи может и верили россказням о том, что в Золотой Империи вампиры прямо в домах пачками жрут. Но то, что в Золотой Империи нет других аристократии, кроме ночной, они точно знали. Пока Караэн разгребал проблемы моей семьи, их это мало трогали. А вот этот враг их пугал. А страх иногда, очень похож на мужество.
Против ожидание это неожиданное подкрепление принесло мне больше проблем, чем помощи. Каждая титулованная мразь требовала к себе особого отношения, пыталась меня поучать и вообще вела хамски. Я начал жестко требовать подчинения на время битвы. С клятвой у алтаря бога по выбору. Из крупных землевладельцев на это не пошел никто. Они ушли, а с ними ушло две третьих прибывших с ними рыцарей.
Впрочем, меня это не сильно расстроило. Что меня напрягло, так это то, что на битву не явился Дйев. А вместе с ним и весь тот отчаянный молодняк, который скучковался вокруг него. говорят, их уже пять сотен. Наверняка врут, но и две сотни всадников это сила, которая может серьезно покачнуть политические расклады. Этот легендарный герой начинал меня напрягать. Но разборки с ним придется отложить.
Последнее, что повлияло на мою стратегию, было менее очевидное соображение, высказанное, как ни странно далеким от всех военных вопросов Вокулой. Впрочем, это было даже не соображение, а простой вопрос.
— Зачем они сюда идут? — спросил мой казначей.
И действительно. Предположим, неизвестный мне предводитель нежити уверен, что сможет проломить любые заслоны на дороге из Отвина в Караэн. Но что он будет делать, когда дойдет до Караэна? Встанет лагерем под стенами Караэна? но ночью нежить уязвима а живых людей, по данным Гвены, с ними в достаточном количестве для охраны нет. Мы выйдем днем и перебьем их. Может они хотят разорить контадо? Но это не снимает проблем с дневным светом. Просто живым придется штурмовать отдельные захваченные неживыми дома, а не один лагерь. Может, они планируют сходу ворваться в Караэн? Я подозревал, что в городе есть необнаруженная Гвеной «спящая» ячейка вампиров, которая откроет своей армии ворота. Я видел, на что способна одна сильная вампирша. А Гвена, по её утверждению, нашла в Караэне уже пару таких. Вполне достаточно, чтобы захватить и удерживать ворота.
Исходя из этих двух предпосылок и одного опасения я и составил план битвы. В любом случае следует сломать противнику все планы. Поэтому я намеревался не пускать его к Караэну как можно дольше. надо было задержать его на всю ночь, связать боем до самого рассвета. А потом, с первыми лучами солнца, добить.
Для этого я перегородил телегами дорогу в двух местах. На большее не хватило телег. Может показаться идиотизмом, но больше телег даже Серебряным и Золотым выбить из купцов не удалось — даже перед лицом потери всего, купцы старались спасти свои деньги и товары, спешно загружая телеги и увозя из города все ценное. Дело дошло до уличных боев, но воевать с многочисленной охраной купеческих семей было сейчас как-то не совсем удобно, поэтому я велел не трогать ублюдков. Разберемся с ними потом.
Разделив телеги на две равные части, с помощью работяг поднаторевших в копании болота во время очистки каналов я засыпал их илом с одной стороны и обложил дровами с другой. В самих телегах мы установили очки с лампадным маслом и горючим дистиллятом пивоваров. Их было немного, но благодаря подложенным под них огненным усилителям я надеялся что и этого хватит. План боя был такой:
Сначала мы встречаем их на первой линии обороны в виде линии телег. Держимся там, сколько можем. Потом поджигаем телеги и отходим под прикрытием огня на вторую. И там опять держимся, пока можем.
Поскольку оба этих рубежа не превышали пары десятков метров, много людей туда поставить было нельзя. Поэтому на первую линию я поставил своих «чуханов». Все смотрели на них как на смертников, но муштра сделало свое дело — вопреки здравому смыслу за ночь дезертировало всего человек двадцать.
На второй линии встала Анья. Этот преданный друг семьи Итвис сама вызвалась на это дело. Отобрала в отряд тех, кто вызвался сам. Причем, не только из гильдии пивоваров. Таких отчаянных набралось всего около двести человек. Половина пивовары. Я надеялся, что этого хватит — в преданности гильдии тут сомневаться не приходилось. Эти вполне могут постоять крепко. К самой Анье у меня было сложное отношения. Этот «друг из народа», как назвал её Вокула, пыталась меня
