Остин сказал, что они с Завалой — из Агентства морских и подводных исследований.
— Я сразу понял: вы, ребята, из правительственных, — со знанием дела отметил Тинук. — Слишком уж опрятные для нефтяников и слишком уверенные для туристов. Пару лет назад к нам заглядывали парни из НУМА, исследовали что-то в Чукотском море. А что вас привело на землю Полуночного солнца?
— Геологические наблюдения. Правда, пока безуспешно, — ответил Остин. — Ищем участок земли, который выдается в море. Он имеет форму орлиного клюва.
Тинук покачал головой.
— Вон там мой самолет. Я частенько летаю на нем, когда не рыбачу и не помогаю ухаживать за оленями, но такого мыса я не встречал. Идемте на берег, глянем на карту.
По шаткой лестнице они поднялись к фанерному зданию. Это был типичный аляскинский универмаг, где продавали все: продукты, лекарства, технику, сувениры, зимнюю экипировку. Рядом с репеллентами на полках стояли консервы, запчасти для снегоходов и фильмы на дисках.
Тинук сверился с картой местности на стене.
— He-а, нет никаких орлиных клювов. — Он почесал в затылке. — Может, вам с Кларенсом поговорить?
— Кто такой Кларенс?
— Мой дед. Он тут все излазил и гостей любит.
Остин закатил глаза. Ему не терпелось вновь подняться в воздух, и он уже думал, как бы потактичнее свалить отсюда, не обидев Тинука в лучших чувствах... как вдруг его взгляд коснулся винтовки на стене за прилавком. Военный карабин «М1», с какими американская пехота отправлялась на Вторую мировую. Остин и прежде видал «М1», но этот экземпляр сохранился в исключительно хорошем состоянии.
— Ваша винтовка? — спросил Остин у Тинука.
— Дед отдал ее мне, но на охоту я хожу со своим ружьем. У этого карабина своя история. Точно не хотите поговорить с Кларенсом? Гарантирую, время потратите не зря.
Заметив, что Остин воспылал к старику интересом, Завала произнес:
— Ну, я в принципе не против вытянуть ноги. К тому же нам дотемна домой не надо.
Верно сказал: световой день сейчас длится больше двадцати двух часов, а период темноты после заката составляет всего ничего.
Майк повел их по раскисшей тропинке вдоль других фанерных хижин, мимо стаек круглолицых ребятишек, спящих эскимосов и веревок с развешанными на них ломтями лососины. Поднявшись на крыльцо самой маленькой хижины, он постучал в дверь — изнутри пригласили входить. Перешагнув порог, они оказались в однокомнатном помещении. Пахло древесным дымом и чем-то мясным, что готовилось на полевой плите. Из мебели в комнате стояли только двухъярусная кровать в углу да стол, накрытый клеенкой в красно-белую клетку. За столом сидел мужчина возрастом, наверное, с один из местных ледников и аккуратно раскрашивал фигурку полярного медведя в шесть дюймов высотой. Тут же стояли готовые фигурки: волки, орлы.
— Деда, тут люди хотят послушать историю твоего карабина.
На морщинистом лице старика блеснули темные азиатские глаза, в которых читались большой ум и хорошее чувство юмора. На носу у Кларенса сидели очки в черной оправе, а седые волосы разделял аккуратный боковой пробор. Гостям старик улыбнулся от уха от до уха. Годков ему на вид было за восемьдесят, но руку он пожимал с костедробильной крепостью. Казалось, он еще может забороть и морского льва.
Впрочем, говорил этот гигант кротко, и тихий голос его звучал подобно шелесту снега на ветру.
— Мне пора в лавку, — напомнил его внук. — Когда вернетесь — я уже заправлю вам самолет.
— Я делаю фигурки для сувенирного магазина в Анкоридже, — поведал старик, откладывая в сторону и медведя, и краски. — Рад, что вы заскочили. Как раз к обеду.
Указав на два колченогих табурета, он — не обращая внимания на протесты — налил Остину и Завале рагу в фарфоровые пиалы с ивовым узором. Отправив в рот ложку собственной стряпни, Кларенс как бы показал, что бояться нечего.
— Ну как? — спросил он.
Отхлебнув по ложечке, Остин и Завала признали рагу вполне даже вкусным.
Старик просиял от удовольствия.
— Это из мяса карибу? — спросил Завала.
Порывшись в мусорном ведре, старик вытащил консервную банку из-под говяжьего рагу «Динти мур».
— Майк — добрый внук, — сказал Кларенс. — Они с женой покупают мне еду, вот я сам и не готовлю. Думают, что после смерти супруги я одинок. Гостей люблю, да, но вас, ребята, утомлять не собираюсь.
Остин оглядел комнату: стены украшены примитивными гарпунами и изделиями эскимосского народного промысла; репродукция Нормана Роквелла — мальчик в кресле у дантиста — гармонично соседствовала с яростной маской моржа; тут же висели семейные фотографии (много было снимков симпатичной женщины, наверное, покойной бабушки Тинук). Самым необычным предметом оказался компьютер в углу. Заметив удивленный взгляд Остина, дед Тинук сказал:
— Потрясающая вещь. У нас есть спутниковая связь: детки изучают по сети окружающий мир, а я могу позвонить кому угодно, так что одиноко мне не бывает.
Оказалось, Кларенс отнюдь не старпер, и Остин даже пожалел, что так торопился и не хотел с ним поначалу встречаться.
— Если не возражаете, нам бы очень хотелось услышать вашу историю, — сказал он.
Дед Тинук с шумом выскреб из тарелки остатки рагу и, отнеся посуду в раковину, снова сел на место. Прищурился, словно с трудом припоминал давние события, однако, когда он заговорил, стало ясно: старик уже не раз делился воспоминаниями.
— Пошел я как-то на охоту. В реке тогда водилось много форели и лосося, в лесах — много лис и оленей. Никогда я с пустыми руками не оставался. Была у меня алюминиевая лодчонка с мотором, хорошая такая, удобная. От дома я отходил далеко и потому сразу не возвращался. Ночевал пару дней на старом аэродроме.
Остин глянул на Завалу. На Аляске аэродромов пруд пруди.
— Где находился тот аэродром?
— Где-то на севере, он еще после Второй мировой остался. Служил перевалочным пунктом для боевых самолетов против русских. Аэростаты там запускали, чтобы подлодки искать. От базы мало чего сохранилось. Я себе присмотрел одну хатку, где можно огонь развести, обсохнуть да согреться. Спокойно передохнуть до возвращения домой.
— И как давно это было?
— О, лет пятьдесят назад. Память сейчас уже не та. Помню, правда, как мне запретили там показываться.
— Военные?
Старик кивнул.
— Несколько месяцев никто не приходил. Потом явились двое... Сижу, значит, готовлю себе уху из форели, и тут они примчались. Белые, на вид крутые. Показали значки якобы из правительства, спросили, зачем я пришел. Ну, я рыбкой их угостил, и они тут же подобрели. Говорят: не ходи сюда, тут тайна большая. Разрешили, однако, продавать им свежую рыбу и мясо. Один даже подарил карабин — тот самый, чтобы я с ним охотился. Рыбы и мяса я им натаскал много; правда, на саму базу меня никогда не пускали. Всегда на полпути к ней останавливали.
