забрать артефакт, я не понимал.
Зато я очень хорошо понимал, что хочу выжить и остаться в здравом рассудке.
И я потянулся к Уплотнителю Реальности, призывая его откликнуться, ответить мне. Стержни вспыхнули ярким белым огнем, но чернота шара никуда не исчезла, он был словно намертво вмерзшая в мой кулак черная льдина.
В голове у меня зазвучала музыка, и я увидел…
Не знаю, как это назвать, но похоже я начал воспринимать реальность так, как воспринимал его этот древний прибор… как набор реализованных вероятностей, пиков на трехмерном графике… я понимал и принимал все это, но вряд ли бы смог выразить свое понимание в словах.
Тиззгха вокруг были как раз такими пиками, и они перемещались, еле-еле, чуть-чуть.
Я потянулся к одному из них и просто стер его, словно полоску пыли на подоконнике. Меня качнуло, что-то вокруг изменилось, и я вернулся к обычному восприятию, чтобы увидеть, что чужаков вокруг меня и правда стало меньше, что в их кругу возник просвет, которого ранее не было.
Я стер второго, и он просто сгинул, будто его никогда и не было.
— Аааааа!!! — орала, скорее всего, Мать Кладки, и ее крик хлестал меня, как бич, но попадал по броне, по незримому панцирю, который создал вокруг меня Уплотнитель Реальности.
Прав был Две Звезды — эта штука работала только у того, кто взял ее первым.
И я стер их одного за другим, не убил, не пролил ни капли крови, просто ликвидировал. Последней оказалась Тир-Тир-Вага-Хуммаа, она даже успела дотянуться до меня щупальцем, прикоснулась к закрытому броней предплечью, и в следующий момент ее не стало.
Тут же сгинула и палатка, и я очутился посреди все того же парка, один, с зажатым в кулаке Уплотнителем.
* * *
Стержни пылали, сам артефакт мелко подрагивал, и я понимал, что из него понемногу утекает сила, что он рассеивается, безжалостно расходует свой потенциал, и что если он погаснет, то никто, кроме может быть создателей, никогда не сможет извлечь из него какой-то пользы…
И я вновь потянулся к Уплотнителю.
Да, от тиззгха я избавился, но мне нужно избавиться от их «подарка», от живой дряни у меня в голове. И сделать это будет сложно, нужно разобрать ту реализованную вероятность, которой я являюсь, на множество составляющих, и аккуратно устранить одну.
Это не удар молотком, а ювелирная работа.
Меня колотило, по лицу и спине тек пот, и я хорошо воспринимал все это, хотя возился совсем не с обычными инструментами, к которым привык… Но я смотрел на это как на еще одну задачу ремонтника — убрать то, что мешает, выяснить, где оно спряталось, и аккуратно открутить…
Я не стер свой пик, а приблизил его и увеличил, он распался на множество маленьких горок. И среди них проявилась одна, что резко отличалась от других, цветом, вкусом, настроем музыки, который она играла — всем этим сразу и все же чем-то другим, что я не мог назвать.
Я знал — это то, что мне надо.
Если раньше я орудовал тряпкой, то эту «пыль» пришлось стирать даже не пальцем, а кончиком иглы.
Чудовищная боль возникла в голове, там разгорелся настоящий пожар, струи огня потекли по нервным путям. Что-то содрогнулось там, пытаясь выбраться, и я ощутил себя носителем Чужого, который вот-вот вырвется из меня, только не через брюхо, а через лоб или затылок.
Уплотнитель Реальности пульсировал, дергался, выбрасывая алые, желтые и синие лучи.
— Д-давай… — прошептал я, ощущая, что силы у меня кончаются, что я вот-вот сдамся и отступлюсь, не доведя дело до конца.
И тут боль утихла, сгинула без следа.
Я упал на колени, и меня вырвало кислым и горячим, остатками того, чем нас кормили в гегемонской кухне. Уплотнитель Реальности погас, сделался таким же, каким был до активации, но все же что-то в нем изменилось, он словно потерял большую часть своего веса, стал намного легче.
А в следующий момент я увидел, что стержни начинают таять, очень медленно превращаются в белый дым.
Прибор, изготовленный неведомо когда не очень понятно кем, совершил свои чудеса. Он буквально уплотнил реальность для меня, сделал тот, что должен был, и теперь необратимо разрушался.
Интересно, что с его помощью хотела сделать Тир-Тир-Вага-Хуммаа?
Наверняка добиться еще большей власти и богатства — почему все, у кого такие штуки есть, хотят загрести еще больше?
Стержни рассеялись, и черный шар пропал с тихим хлопком, исчез без следа.
Я кое-как вытер с лица пот и принялся разбираться, где я и что у меня есть. Невероятное облегчение испытал, когда обнаружил, что тиззгха в спешке не сняли с меня рюкзак и даже не посмотрели, что там — Обруч лежал на месте, ждал встречи с Сашкой.
Шлем мой валялся неподалеку, а вот автомата не было, наверняка я его выпустил, когда меня сцапали.
— Прием, — сказал я, когда надежная тяжесть угнездилась на макушке. — Дю-Жхе, Макс?
Это было очень рискованно, но другого мне не оставалось — нужно понять, где они.
— Слушаю, — отозвался ферини, и я радостно вздохнул.
— Вы где?
— Там, где нападение было. А ты?
Тут я принялся оглядываться, пытаясь по каким-то ориентирам определить, куда меня уволокли тиззгха.
Тронный корпус все так же на севере, разве что я смотрю на него теперь немного сбоку. Выходит, я оказался много восточнее, почти на самом краю дворцового комплекса, а вот насколько далеко — неясно.
— Ждите там, — велел я. — Замаскируйтесь. Я вас найду.
Фляжка, к счастью, никуда не делась, и в ней даже осталось немного воды, так что я смог прополоскать рот и попить. Подвигал туда-сюда забрало, которое почти отвалилось, и решил, что оно будет только мешать, оторвал и выбросил в кусты.
И почти тут же метнулся туда сам, поскольку услышал хруст веток и шелест листьев под чьими-то ногами. Влез под очень раскидистый куст и вжался в землю, попытался выставить перед собой автомат, и только после этого вспомнил, что его у меня больше нет.
Пришлось вытащить нож.
На полянку, где стояла палатка тиззгха, выскочили пятеро дворцовых охранников. Остановились и завертели головами, лиц я видеть не мог, но на них явно было написано тупое недоумение.
Вроде был шум, а теперь ничего и никого.
— Это чего тут такое? — спросил один на общем с сильным акцентом.
— Да Гегемон его знает, — буркнул другой. — Сигналка сегодня вообще с ума сошла… Нелюди эти еще всюду топчутся, убирай за ними потом.
— Типа ты будешь убирать? — с издевкой вмешался
