и относит посуду в мойку. Обычно так не делает, но в последнее время, когда мне стало заметно тяжело, старается помочь, в чем может. Выглядываю из кухни:
— Ник, папа пришел!
Слышим шаги, спускающиеся со второго этажа.
— Мы ему махровый халат сегодня купили, хочет, наверное, похвастаться. Выбрал синий, как у папы. Обрати внимание, пожалуйста. Он в нем с семи вечера ходит, тебя поджидает.
Сын заглядывает в кухню.
— Привет, пап, — облокачивается плечом о дверной косяк и складывает руки на груди. Ни дать, на взять, Никольский. Что внешне, что по манерам.
— Привет. Ух ты, классный халат! Где-то я такой уже видел.
— У тебя, — с серьезным видом, отвечает Ник, подходит к столу и отщипывает виноградинку из грозди, лежащей в вазочке с фруктами.
— Точно, — подыгрывает Вадим. — Мама говорит, ты на школу не можешь настроиться, может не пойдешь?
— Ага, я что зря полдня на покупку костюма и обуви потратил, а потом еще к бабушке Лиде ездил подгонять брюки?
— Так ты учиться идешь или покрасоваться? — смеется Вадим.
— Завтра, мама сказала, уроков не будет.
— Понятно.
— Я тут подумал, — смотрит он на нас серьезно, — а что, если меня посадят с некрасивой девочкой? Мне Ростик сказал, что его в первом классе посадили с какой-то кикиморой, и ему пришлось целый год с ней сидеть.
Прыскаем от смеха. Надо же, что его волнует, дети нынче продвинутые.
— А ты на линейке присмотри, какая тебе девочка нравится, и садись к ней, как только войдете в класс, — говорит Вадим.
— А если учительница пересадит потом?
— Скажи, что ты будешь сидеть только с ней, что вы уже обо всем договорились.
— Так мы же не договорились.
— Сынок, твое дело сказать решительно. Что одноклассница, что учительница — женщины, уверенному в себе мужчине не станут возражать.
— Папа сейчас научит, — усмеюсь я.
— Конечно. Если хочешь добиться успеха, нужно выглядеть так, как будто ты его уже добился.
Никита несколько секунд переваривает сказанное, потом уверенно кивает.
— Спасибо за совет. Я к себе, — целует нас поочередно и выходит, крикнув уже со ступенек, — спокойной ночи!
— Спокойной, — отвечаем ему вслед. Нужно будет через часок зайти уложить, а то зависнет в своей приставке допоздна.
— Может, ванну наберешь, с твоими травками? — говорит муж.
Одна из моих клиенток занимается фитотерапией, несколько раз приносила мне в подарок настои и сборы. А потом мне так понравилось, что я тоже стала ее клиенткой. Но Вадим скептически воспринял такое увлечение.
— Ты же смеялся над этим. Говорил — ни фига не расслабляет.
— Ну, ты расслабишься от травок, а потом расслабишь меня, — ведет носом по виску.
— Ты хочешь вместе принять ванну?
— Угу, — соблазнительно заглядывает в глаза.
Теплая вода приятно обволакивает тело, запах ромашки, розмарина, шалфея и мяты дарит состояние полного умиротворения.
А еще счастья. Но это скорее заслуга мужчины за моей спиной. Я сижу между ног Вадима, облокотившись о его торс спиной и откинув голову, прикрываю глаза. Он гладит мой, уже не маленький, живот и целует в шею.
— Вадик, может попробовать роды в воде?
— Хоть на луне. Любой каприз, как тебе будет комфортно.
— Вот и посоветовалась…
— Яна, я в этом несилен. Ты же лучше чувствуешь свой организм.
— Иногда мне кажется, что его лучше чувствуешь ты, — улыбаюсь.
— Я больше по части сделать детей, — чувствую его улыбку, хоть и не вижу.
— Я тут подумала, давай назовем дочку, как твою маму, Софией?
— Мне нравится. Давай.
Рука Вадима спускается по животу ниже и скользит мне между ног.
— Ммм!
Вторая рука плавно поднимается вверх и сжимает грудь. Всего несколько движений вызывают возбуждение, причем у обоих, я чувствую эрекцию Никольского.
— Я так понимаю, прием ванны подходит к концу? — поворачиваю к нему голову.
— Надеюсь, София не будет против, если я займусь сексом с ее мамой?
— Похоже, она спит, но наверху играет в приставку еще одно чадо, которое еще нужно уложить. Так что, если хочешь секса, нужно перебираться на кровать прямо сейчас.
— Не вопрос.
Он поднимает меня, встает и помогает выбраться, укутывает в полотенце, а затем вытирается сам. Тянет на кровать и разжигает во мне целую бурю из страсти и ненасытного желания. То ли беременность на меня так влияет, но гормоны в последнее время штормят запредельно. Не я, а Вадим меня останавливает постоянно, напоминая, что нужно быть осторожнее. Срок уже не позволяет уходить в разнос.
Едва выйдя из душа, слышим стук в дверь.
Смотрим друг на друга. Никита, понимаем сходу.
— Да сынок, — Вадим еле успевает вскочить в трусы, я хватаю с кресла халат, запахиваю и иду открывать.
— Вы еще не спите? — заходит он с озабоченным лицом. — Попросить кое-что хотел.
— Проси, — Никольский садится на кровать и усаживает его на колено.
— Не покупайте мне завтра кучу букетов.
— Почему? — удивляюсь я.
— Ну я же не девчонка, чтобы меня цветами задаривать.
— Ник, так принято, это же в виде поздравления. И учительнице цветы нужно подарить, — присаживаюсь возле них.
— Учительнице подарю, а меня лучше шахматами поздравьте. Такие в маленькой коробке, на магнитах, знаете? Я их в школу смогу брать.
— Как скажешь, — говорит Вадим, — шахматы, так шахматы. А ты спать сегодня собираешься, родной?
— Да, уже иду, — встает он и направляется к двери.
— Ник, — останавливает его Никольский. — Давай договоримся, с сегодняшнего дня сам выключаешь приставку, сам ложишься, чтобы маме по ступенькам наверх лишний раз не прыгать, и сам вовремя засыпаешь. Ты же уже не маленький. Что она тебя укладывать ходит, как младенца?
Никита сдвигает брови, не нравится ему этот разговор.
— Так я и не просил.
— Значит, мама просто понимает, что ты самостоятельно не можешь контролировать свой режим. Давай с завтрашнего дня отвечаешь сам за свой режим? Тем более, скоро у нас малышка появится, маме будет тяжело на двоих разорваться. Наша с тобой задача облегчить ей жизнь. А так как меня почти целый день нет дома, то ты тут теперь за старшего. Я могу на тебя положиться?
— Конечно! Разве я когда-нибудь подвел, если ты просил?
— Нет. И уверен, что слово свое сдержишь. Потому что Никольские что?
— Слов на ветер не бросают, — улыбается Ник, и Вадим зеркалит его улыбку.
А я таю от того, как они смотрят с обожанием и безоговорочной уверенностью в друг в друге.
— Спокойной ночи, — говорит Никита и закрывает за собой дверь.
Вадим ложится в кровать и приподнимает мой край одеяла, приглашая тоже лечь. Выключаю свет, ныряю к нему и поворачиваюсь на бок, выбрав удобное положение. Засыпая, он прислоняется ближе, целует
