комплекса.
— А… мм… вы не знаете, далеко ли его комнаты?
— Кхм… его высочество распорядился поселить вас в смежных с его комнатами. — Он слегка опускает взгляд и понижает тон. — Одна из дверей вашей спальни ведет в его покои.
Кажется, я краснею до кончиков ушей, но, к счастью, мы как раз подходим к моим новым покоям.
Перед дверями выстроена охрана из стражей дворца и одного гвардейца из личной гвардии младшего принца. Значит Рион не доверяет им до конца и поставил своего человека приглядывать, не смотря на то, что воин явно нуждается в отдыхе.
— Если я вам понадоблюсь, отправьте за мной служанку. Теперь прошу прощения, мне необходимо выполнить еще ряд распоряжений мессира. — Самхид удаляется, а гвардейцы кланяются и распахивают передо мной двери.
В комнате, такой же изумительной как императорские покои, только значительно меньших размеров, меня ожидают две служанки довольно крепкого вида. Они почтительно кланяются, но я замечаю некоторое напряжение, сквозящее в бросаемых на меня кротких взглядах.
— Добро пожаловать, айтесс, я Мора, а это Лика — мы будем вам прислуживать.
— Очень приятно, я Дэниэлла. Мне нужно, чтобы один из этих стульев был вынесен за двери. — Они оторопело переглядываются, но тут же спохватываются и бросаются исполнять просьбу.
— Как ваше имя? — обращаюсь к гвардейцу, проделавшему вместе с нами длинный путь из самой темницы. Его лицо бледно и когда он кланяется, я замечаю гримасу боли на уставшем лице.
— Мое имя Гард, айтесс. — Он удивлен, но старается скрыть это. Стоит с прямой спиной и смотрит прямо перед собой.
— Истэр Гард, я не имею права отдавать вам распоряжения, но я настаиваю, чтобы вы присели на стул. Вы проделали долгий путь и устали.
Он колеблется и мне приходится добавить в голос уверенности, чтобы убедить его сесть:
— Я беру на себя ответственность за свою просьбу, да будут окружающие этому свидетелями. А теперь, истэр садитесь и не заставляйте меня и дальше уговаривать вас.
Гвардеец неуверенно опускается на мягкий стул и я вижу облегчение на его суровом лице. Словно болезненные мышцы начинают расслабляться. Мне даже не нужно проверять свои догадки с помощью дара. Все и так очевидно. Разворачиваюсь и возвращаюсь в комнаты под гробовое молчание служанок и стражей.
***
На стене в умывальной комнате висит огромное зеркало, отражающее грязную оборванку с пыльной косой. Из горла вырывается стон, а руки сами тянутся закрыть глаза ладонями, чтобы перестать рассматривать собственный позор.
Мне почти некогда было задумываться над тем, как я выглядела в эти дни. Всё, о чем я переживала — как освободить Риона и убраться из дворца подальше от свихнувшегося в своей жажде мести наследника.
Сбрасываю платье и с блаженным удовольствием погружаюсь в ванну. Кожа буквально зудит от желания ощутить горячую воду и натереться жесткой мочалкой. Закатываю глаза и погружаюсь под воду, сгорая от стыда. И вот такую меня он видел и даже целовал?
— И всё-таки мы бы хотели помочь вам айтесс, пожалуйста, не гоните нас. Вот увидите — вам понравится!
— Да что вы? Я просто сказала, что вполне справлюсь сама и вовсе не хотела вас обидеть.
— Значит, вы позволите остаться? Я могу размять ваше тело, чтобы помочь восстановиться после утомительной дороги, а Лика займется вашими волосами. С вашего позволения, но им требуется уход. — Почти пропевает Мора, уверенно беря меня в оборот, пока я не придумала как еще отказаться.
— Эээм… — но пальцы Лики уже зарываются в мои спутанные волосы и едва удерживаюсь, что не ахнуть от удовольствия.
В последние дни, очевидно, было не до красоты. Да и щетки в темницах не выдают. Хорошо еще, если не найдут солому в волосах. Вот сплетен-то будет. Хотя куда уж мне беспокоиться? После фееричного побега с бала на глазах у всей аристократии, нанесения увечий наследному принцу Империи и “похищения” императора…. заботиться о соломе в волосах как-то даже странно.
Махнув рукой, блаженно прикрываю глаза и позволяю Море с Ликой делать всё, что они посчитают нужным.
Порхание нежных ручек девушек вводят в изумительно расслабленное состояние. Наверное, я задремала, потому что в какой-то момент ощутила, как меня осторожно трясут за плечо.
— Айтесс Дэниэлла, теперь вам нужно пройти вот сюда, чтобы мы могли закончить…
Вспоминаю, что есть какие-то правила омовения и ухода для благородных айтесс, потому что Мора и Лика делают всё тоже самое, что делали служанки во Дворце Правления.
Когда они заканчивают, то выходят из умывальной, оставляя мое расслабленное тело на теплой мраморной скамье приходить в себя.
Светлые Небеса! Да они будто волшебницы. Отражение в зеркале глупо улыбается и изумленно моргает. Надо же… Провожу рукой по животу — кажется, моя кожа никогда не была настолько шелковистой, а волосы никогда не сияли словно мёд на солнце.
Глава 65. Тёмный шелк
Жизнь — ожерелье из череды ярких воспоминаний, нанизанных на нить времени. Одни воспоминания, как тяжелые острые камни, другие — настоящие жемчужины.
Дэниэлла. Рассветный дворец.
После напряжения последних дней мне хочется покоя. Я настолько устала, что, едва коснувшись подушки, уплываю в царство снов, а просыпаюсь с ощущением легкости и блаженной неги.
Комната погружена в приятный полумрак. Слышно, как в камине потрескивает огонь, а за окном слышны завывания ветра и раскаты грома.
Все-таки горячая ванна и массаж сотворили с моим телом чудеса. Потягиваюсь, ощущая каждую мышцу расслабленного тела и поворачиваюсь на другой бок. Несколько раз моргаю, убеждаясь, что мне не привиделось и даже щипаю себя за бедро.
Напротив меня, поверх одеяла спит младший принц. На нем мягкие свободные брюки и туника из такого же темного шелка. Если бы не слегка нахмуренные брови, он бы выглядел совсем мальчишкой. Сердце сжимается в груди от желания прикоснуться к нему и провести пальцем между бровей, расправляя хмурую складку. Кажется, будто даже во сне он о чем-то беспокоится.
На его запястье всё ещё хорошо заметен багровый след от металлических оков.
Не сдержавшись, провожу пальчиками по острым скулам и мягким губам, замирая на бордовом бугристом шраме.
— Тебе неприятно? Мои шрамы… пугают тебя?
— Прости, — отдергиваю руку, — не хотела будить тебя.
— Так они…? — Рион наблюдает за мной из-под опущенных ресниц и сжимает зубы, когда я медлю с ответом.
Если отвечу “нет” — он не поверит, так как заранее убежден, что это не так.
Поэтому немного наклоняюсь и прикасаюсь к его шрамам легкими, как перышко поцелуями, стремясь передать через них всю ту нежность, что переполняет меня. Рион замирает,
