как тяжело ему было сдерживать себя всё то время, пока я ласкала его губами, не позволяя вбиваться в моё горло всем его воплощённым желанием. И в том, как неистово и настойчиво он хотел обладать всей моей своенравной и дикой сущностью, одновременно с властными, глубокими толчками хватая меня за тело не только своими ладонями, но и ладонями собственной тени, ухитрявшейся одновременно удерживать меня на себе и сминать мою грудь точно так же, как это делал Раам, безошибочно отражая его восхитительные умения.
Я хотела обнимать мужчину в ответ, прижиматься лбом к его могучей груди, охватывать его бёдра ногами и обжигать его кожу своими надрывными стонами, но его тёмный двойник не позволял мне этого делать, то ли воплощая одну из порочных фантазий Раама, то ли запрещая мне отвлекаться от своего удовольствия. Напряжение внутри меня с каждой секундой всё нарастало, расцветало во мне ядовитыми лозами, оплетало мою порочную душу и отравляло её желанием беспрестанно кричать имя демона, пока нас не услышат сами Шестеро, над святилищем которых мы сейчас так бессовестно возвышались… Но прежде, чем я достигла той самой точки наивысшего удовольствия, к которой была уже так сильно близка, я почувствовала, как нечто твёрдое и прохладное вдруг прижалось к моим ягодицам, недвусмысленно оказываясь прямо напротив моей пока ещё свободной дырочки…
И судя по тому, что руки Раама по-прежнему лежали на моих бёдрах, здесь явно не обошлось без его так некстати ожившей тени!
От неожиданности я дёрнулась в крепкой хватке человекоподобного силуэта, уже заранее понимая, что при всём желании не смогла бы из неё вырваться, ведь по физической силе тень демона ничуть не уступала ему самому. Ногтями я попыталась впиться в её зыбкую сущность, чтобы остановить её непрошеное вторжение в своё тело, но встретила только холод и отсутствие какого бы то ни было отклика. А член демонической тени, совершенно идентичный мужскому органу Дея, тем временем продолжил надавливать на вход в мою попку, совсем не привыкшую к подобным экспериментам…
— Раам! — возмущённо уставилась я на своего любовника, раздражённая не то его изобретательным своеволием, начинавшим превосходить любые границы, не то переживанием за сохранность своего тела после подобной близости, из-за которого моё блаженство, почти достигшее пика, в один момент схлынуло и оставило меня с саднящим чувством обмана.
Мужчина отпустил мои раскинутые в стороны ноги и, по-прежнему не выходя из меня и не останавливая движений своего тёмного двойника, хищно подобрался ближе ко мне и устремил свой взгляд в глубину моих янтарных огней, одним своим видом по какой-то непостижимой причине расслабляя меня и усмиряя мою тревогу.
— Я думал, ты уже поняла, что я не сделаю тебе больно, — спокойно, но вовсе не успокаивающе произнёс демон, откровенно наслаждаясь приобретённой надо мной властью, а затем ухмыльнулся и загадочно полуприкрыл веки, добавляя фразу, от которой я едва не задохнулась собственным возмущением: — Пока сама не попросишь.
От похотливого обещания Раама внизу моего живота тут же предательски вспыхнуло, и я, не найдя ничего лучше, закрыла глаза и отпустила собравшееся внутри напряжение, к радости демона, не собираясь больше противиться его смелой затее.
Удовлетворившись отсутствием моего возражения, мужчина усмехнулся и вышел из меня почти полностью, позволяя собственной тени прижаться ко мне плотнее и начать постепенно проникать в моё тело, растягивая мои непривычные стеночки медленно и осторожно, чтобы и в самом деле не доставить мне боли. Совсем не так, как когда демон вонзался своей бешеной страстью в моё разгорячённое женское естество, обычно уже заранее готовое вобрать в себя всю ту пылкость, которую он исторгал из себя в нашей близости, пускай даже она уже почти выходила за границы приятного.
Несмотря на всю свою наглость и беспросветное самолюбие, Раам прекрасно осознавал, что там, в отличие от обычного способа нашего единения, не было и не могло быть никакой смазки, кроме той, что успела прежде натечь из моего лона, да и не подготовлена я была для подобного опыта, никогда не принимая туда ничего больше пальца… Но, кажется, тень в этом смысле выгодно отличалась от настоящего человека, способная искажаться и менять свою форму, как было угодно её обладателю.
Я и в самом деле совсем не чувствовала сейчас неудобства или болезненности. Лёгкий холод, исходивший от тени, успокаивал и даже слегка будоражил меня, её зыбкость и сумрачность обволакивала и будто бы заменяла мне смазку, а размер её члена словно специально уменьшился, растягивая меня и терпеливо позволяя моему телу привыкнуть к новым, по-своему сладостным ощущениям, которых я прежде не знала.
Я сама не успела заметить, как тень заполнила меня там уже во весь свой полноценный объём, и как демон начал двигаться во мне одновременно со своим двойником, постепенно наращивая темп до привычного. Едва ли я вообще хоть что-то здраво соображала, полностью погрузившись в эти новые, волнующе восхитительные ощущения, задыхаясь своими стонами и растворяясь во взгляде Раама, ставшем как будто ещё более плотоядным и могущественным, стоило мне непререкаемо схватить мужчину за плечи и жадно вонзиться в его кожу ногтями, оставляя на ней различимые красноватые отметины. Демон и сам, кажется, испытывал некое необыкновенное блаженство, сощурив глаза и рвано, отрывисто рыкая с каждым особо глубоким толчком, под которым я податливо прогибалась и кричала от наполнявшего моё тело восторга.
Мне не хотелось терять ни секунды рядом с этим мужчиной. Хотелось прочувствовать каждый миг с ним, пускай даже болезненный, терзающий и изматывающий. Его близость была для меня упоительной, неважно, был ли это лишь его бездонный взгляд, противоборствующий поцелуй или же безумный, необузданный секс, которому могли позавидовать сами Шестеро. А секс, в котором Раама было сразу двое… Пожалуй, мне просто-напросто повезло, что я не сгорела в необузданном пламени, охватившем нас с демоном и едва не лишившем нас последних осколков сознания, за которые мы цеплялись исключительно ради того, чтобы не раствориться в бешеной одержимости друг другом.
Раам и его тень в очередной раз вошли в меня до предела, срывая с моих губ восторженный стон, и моё тело в этот миг предвкушающе содрогнулось, на краткие доли секунды замерев и будто бы подготовившись к грядущему урагану, а затем затряслось мелкой, невыразимо сладостной дрожью, становившейся всё сильнее и, наконец, достигшей предела, после которого уже невозможно было удерживать охвативший меня восторг. В моей голове вспыхнуло что-то невыносимо яркое, похожее на рождение новой звезды, а вены и артерии заполнила будто кипящая лава, и я, неконтролируемо содрогаясь всем телом,
