песочный берег, пойдем к нему? – спросил Матвей и автоматически взял меня за локоть, потому что дорога резко пошла вниз. – Его в этом году специально для купания сделали.
– Да, давай.
Стоило нам преодолеть спуск, а затем подъем, и Матвей убрал руку.
«Вот зачем?.. – мысленно принялась ворчать я, стараясь сдержать улыбку. – Я же могу споткнуться и упасть в любой момент, абсолютно на ровном месте. Меня надо держать крепко. Категорически нельзя отпускать мой локоть».
– Если ты замерзнешь, то потом я согрею тебя горячим чаем с малиновым вареньем. Дашка обожает малину, и здесь хранятся ее несметные запасы. Она запрещает мне привозить больше двух банок за один раз. Говорит, что силы воли не хватает, и боится слопать все за неделю. – Матвей прошел по песку, шагнул в воду и добавил: – Летом вода теплая днем и ночью, и дно с этой стороны отличное, вполне можно устраивать марафонский заплыв. – Развернувшись, он устремился ко мне, расстегивая и снимая по пути рубашку. – Не трусь, я же рядом.
Пять лет назад Матвей говорил мне эти слова, и я их хорошо запомнила, потому что так приятно, когда рядом сильный человек, которому можешь доверять.
Тельняшка выручала второй раз. Я сняла брюки, оставила их на песке, расправила плечи и подошла к Матвею. Ветер скользнул по обнаженным ногам вверх и будто подтолкнул в спину.
– Я проспорила и без проблем выполню обещанное, – легко произнесла я и решительно направилась в воду.
– Удачи, дочь Нептуна, – усмехнулся Матвей, и с разбега бухнулся в озеро, обрызгав меня с головы до ног.
Терять уже было нечего, засмеявшись, скрутив волосы в жгут, я отправилась следом, и уже через мгновение плыла, нарушая покой звезд и луны на глади озера.
– Совсем не холодно.
– Я же говорил!
– А ночью купаться здорово, да?
Сделав небольшой круг, Матвей нырнул, вынырнул, убрал со лба волосы назад и выпрямился. Вода доходила ему до груди, и сейчас его и самого вполне можно было назвать Нептуном.
– Я рад, что тебе нравится. Плыви ко мне.
– Там глубоко…
– Я тебя поймаю.
Выдав несколько торопливых гребков, я вцепилась в плечо Матвея, и он сразу подхватил меня за талию.
– Если я встану, то мне будет по горлышко, – совершая странные трепыхания, пытаясь зависнуть на месте, выдохнула я и случайно глотнула воды. Тельняшка начала всплывать, и я мысленно отругала ее.
– А ты не вставай, – засмеялся Матвей и добавил: – я же держу тебя.
И я замерла, наконец-то осознав, что невесомость уже не требует опоры, она перестала быть непредсказуемой. Мои руки лежали на плечах Матвея, а его ладони замерли там, где у меня, да и у всех обыкновенных людей, начинаются ребра.
– Спасибо, – прошептала я, и пульс забился в учащенном ритме, наполняя тело томительной слабостью. Очень хотелось поднять голову, но несколько секунд я медлила, боясь увидеть выражение лица Матвея. Преодолев страх, я осторожно, лишь кончиками пальцев, погладила его шею немного выше ключицы, и…
– Динка… – выдохнул он, и сам бережно поднял мою голову за подбородок.
Озеро мгновенно показалось бескрайним, исчезли деревья, крыши домов, фонарные столбы. Взгляды встретились, и я потеряла способность двигаться.
Матвей провел большим пальцем по моим губам, его мышцы на плечах и руках стали твердеть, я почувствовала это.
«Пусть у меня будет хоть одна минута, пусть!» – обожгла мысль, и я, даже не до конца понимая ее, прижалась к телу Матвея и коснулась губами его груди. Никогда раньше мне не приходилось испытывать столь губительных чувств. А губительными они были потому, что я потеряла власть над собой, и мне хотелось превратиться в щепку, которую Матвей, точно горная река, унесет куда угодно… И, может, чем дальше, тем лучше.
Слова потерялись или заблудились, я попросту не могла говорить. И даже, если бы озеро оказалось ледяным, я бы не заметила этого.
– Динка… – повторил Матвей, приподнял меня, притянул к себе, и его губы мгновенно встретились с моими.
Горячий, нежный поцелуй отозвался дрожью во всем теле, я утонула в нахлынувших ощущениях. «Так не бывает, так не бывает…» – застучало в висках, но счастье уже окружило меня со всех сторон, и любое сомнение потерпело бы сокрушительное поражение, точно хрупкое суденышко, попавшее в шторм.
Матвей оторвался от моих губ и стал целовать шею, затем вновь вернулся к губам, и на этот раз поцелуй получился настойчивее и глубже. Затем его рука скользнула вверх к моей груди и остановилась.
«Почему? Почему? Почему?..»
Резко отстранившись, секунду помедлив, Матвей погладил меня по голове, как ребенка, и, тяжело дыша, отвернулся вправо. Будто я растворилась в воде и уже не могла представлять интереса. Будто я перестала быть Динкой и превратилась в узловатую корягу, покрытую неровными сучками. Будто последних минут нежной страсти вообще не существовало. Между нами появилась стена – толстая и шершавая…
– Пойдем, – почти спокойно сказал Матвей, глядя вдаль. – А то замерзнешь, надо было взять хотя бы полотенце.
И это был тот момент, когда я окончательно и бесповоротно почувствовала себя ненужной.
– Почему?.. – вырвался из груди еле слышный вопрос и тут же потонул в озере, не надеясь обрести ответа.
Матвей вновь посмотрел на меня. Его взгляд стал совсем другим – взглядом старшего брата, и боль сжала сердце так, что мои глаза наполнились слезами. Дернувшись, вырвавшись из слабо держащих меня рук, я ринулась к берегу с такой скоростью, что истинная дочь Нептуна умерла бы от зависти.
– Динка! – крикнул Матвей. – Остановись!
На берегу мы встали друг напротив друга, я специально вытянула руку вперед, давая понять, что не хочу никакого сближения. Но Матвей все же сделал два шага, и я увидела в темноте, как дернулась его щека.
– Не подходи…
– Динка, ну что ты, малыш… – произнес он, остановившись. – Ты неправильно меня поняла… Хотя, я не знаю, как ты меня поняла! Я очень боюсь тебя обидеть… Понимаешь? Не выдержал, набросился… Первый раз чувствую себя идиотом, который не знает, что делать…
Но я не могла его слушать. Слова Даши звенели в ушах, и я безоговорочно признавала их правоту: «У Матвея, естественно, были другие девушки, я его однажды сама в кафешке с симпатичной брюнеткой застукала. Но, одно дело погулять, а другое…»
Он и не может меня любить. Никак! Потому что в его сердце живет другая…
– Это из-за Кристины, да? – перебила я Матвея, и обняла себя за плечи, чтобы унять нервную дрожь, сотрясающую тело.
– Ты о чем? – на его лице появилось удивление, брови взлетели на лоб.
– Она для тебя много значила тогда… И сейчас значит… – сбиваясь, выпалила
