Пусть у нас обретёт новый дом…
Василиса с трудом могла разглядеть Белогора. Его слова врезались в сознание, но она перестала понимать их смысл. В голове снова начал жужжать невидимый пчелиный рой. Он всё нарастал и нарастал, пока наконец не овладел всем её телом. Василиса поняла, что дрожит.
Она не заметила, как в руках Белогора появился серп. Вид блестящего лезвия отрезвил Василису, пелена рассеялась, а сердце забилось быстрее.
– Вот и всё, – сказал он. – Спасибо за твою жертву.
– Нет, – выдохнула Василиса. – Нет-нет-нет-нет!
Только сейчас она осознала весь ужас происходящего. Только сейчас, когда Белогор занёс над ней серп. Сердце билось о рёбра, стараясь вырваться из груди. В горле застрял крик. Василиса заметалась по алтарю, но цепи сверкнули и стянулись, пригвоздив её к месту.
Это конец, – поняла Василиса. Смерть настигла её так просто, так легко. И в ней не было ничего благородного, героического или прекрасного. В ней был страх, ужас и единственная наивная, глупая мысль: «Это не могу быть я…»
До последнего она надеялась, что вот-вот кто-то явится за ней. Оттолкнёт Белогора, разрубит сковавшие её цепи. Она не может умереть. Не так. Но лес молчал. Никто не спешил ей на помощь. Она была совсем одна.
Жизнь не пронеслась перед глазами. Василиса, затопленная первобытным страхом, с трудом осознавала, кто она сейчас. Загнанный зверь, кролик в тесной клетке кровницы – просто чья-то добыча.
Она не слышала слов Белогора, не слышала шума дождя. Мир сузился до острия лезвия, нависшего над ней. Серп дрогнул и вошёл в грудь. Провернулся, пронзая сердце.
Василиса закричала в последний раз.
* * *
– Они где-то близко! – крикнул Атли. – Не отставай!
Кирши стиснул зубы и побежал быстрее, стараясь не обращать внимания на раненный лешим бок. Они должны успеть. Пока ещё не слишком поздно.
Лес содрогнулся от душераздирающего крика.
– Василиса! – Кирши рванул вперёд, но не успел сделать и пары шагов, как земля под ногами задрожала.
Лес осветился ярким белым светом, воздух загромыхал, сосны затрещали, и Кирши с Атли отбросило назад мощной воздушной волной. Атли ударился спиной о ствол дерева и упал на колени. Кирши кубарем повалился на землю, чудом не потеряв сознание. В ушах звенело, из носа пошла кровь, а рёбра пронзила острая боль.
– Что за чёрт, – простонал Атли, держась за голову. – Мы опоздали?
Кирши не ответил, с трудом поднялся и заковылял в ту сторону, где затихал взрыв. Мир качался перед глазами, но он упорно шёл вперёд, спотыкаясь и хватаясь за деревья, чтобы не упасть.
Василиса. Она жива. Он не опоздал. Он не мог опоздать. Перед глазами возникло лицо Хару, худое и безжизненное. Кирши до сих пор помнил, как в его пустых глазах отражались звёзды. Он не допустит этого снова. Он не мог опоздать. Только не снова.
– Чёрт, – Кирши закричал от боли и побежал.
Он углубился в чащу. Одни гигантские деревья покрывали чёрные трещины, другие медленно тлели. Некоторые треснули или и вовсе оказались вырваны с корнем, земля под ногами стала рыхлой и горячей. Дождь паром возвращался в небо. Но то, что увидел Кирши дальше, было хуже.
Перед ним на земле разверзла пасть огромная чёрная воронка. Она сожрала лес, оставив только скрюченные огарки стволов. А в самом её центре стоял нетронутый алтарь, на котором белела маленькая женская фигурка.
– Василиса! – Кирши бросился к алтарю, земля поехала под ногами, и он кубарем покатился вниз по крутому склону.
Мир завертелся перед глазами, рёбра ответили болью. Кирши попытался остановиться, но земля упорно тащила его вниз. Так быстро, стремительно и неотвратимо, будто торопилась проглотить. Кирши зацепился за корень, но не удержался, соскользнул и полетел дальше, пока не стукнулся обо что-то мягкое. Опёрся не глядя и тут же отдёрнул руку. В нос ударил запах горелого мяса и волос.
Кирши приподнялся – перед ним лежало обугленное тело. Рядом – ещё два. Чёрные и сухие, как древесные угли. Кирши отпрянул – от тел всё ещё валил жар. К горлу подкатила тошнота, а от запаха защипало глаза. Кирши прикрыл нос рукавом, отполз от трупа и со стоном поднялся на ноги. Кажется, он всё же сломал пару рёбер. Но сейчас не время об этом переживать. Кирши пошатываясь дошёл до алтаря.
Василиса лежала на алтаре, и можно было подумать, что она спала. Если бы не огромная рана в груди. Кирши сдавленно завыл и опёрся на алтарь, чтобы не упасть. В глазах потемнело. Она не могла умереть. Не могла. Он спасёт её. Он ещё может её спасти. Мысли метались, сталкивались и путались, а Кирши не мог заставить себя посмотреть на страшную рану в груди Василисы. Если бы он взглянул туда, то всё происходящее мгновенно стало бы правдой.
Кирши провёл рукой по влажной от дождя щеке Василисы. Холодная.
– Не уходи, – прошептал он.
– О, боги, что здесь произошло? – послышался голос Атли, а потом он споткнулся об один из трупов. – Это… Это Белогор? А остальные?
Кирши сгорбился над телом Василисы. Она лежала перед ним, такая маленькая, хрупкая и беззащитная. Капли дождя стекали по бледному лицу и прятались в волосах. Если бы он очнулся на несколько минут раньше, если бы не мешкал, если бы не оттолкнул её объятия… Все могло бы быть иначе. Под рёбрами ныло, горло свёл спазм, хотелось упасть на землю, сгрести Василису в охапку и кричать что есть сил. Но Кирши сдержался. Стиснул кулаки, сжал челюсти. Атли не должен был видеть его слабость. Он не доставит ему этого удовольствия. Кирши выпрямился, аккуратно прикрыл обрывками рубахи грудь Василисы и обернулся.
