Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Я подхожу к двери, бессмысленно гляжу в сад сквозь стекло. В гостиной нам было бы удобнее, но никто не предложил, чтобы мы туда перебрались. Мы пробыли тут почти весь день: Джесс, мама с папой, Иззи с Йеном и Клео, – сидя вокруг стола; я, Джош, Эми и Нельсон – прислонившись к разделочным столикам, сжимая в руках чашки и кружки с горячим питьем, которое никто сейчас не хочет пить. Заходил Макс, заходила Кирин, но они уже ушли, унося с собой свою негромкую скорбь.
Мёрфи ковыляет ко мне, становится рядом. Макс привез его утром, и пес с тех пор почти не отходит от меня. Мими куда-то ускользнула, словно понимая, что ее присутствие – постоянное напоминание о Марни. Я плохо себе представляю, когда приехала Эми. Утром был момент, когда Джош спросил, можно ли ему сказать ей про Марни и можно ли ей к нам зайти. Мы, конечно, ответили, что да, можно. Он сейчас нуждается в ней больше, чем в нас. Она одна может утешить его так, как ему нужно. Дать ему то утешение, в каком нуждаемся мы с Ливией. Только вот для нас с Ливией оно сейчас недостижимо.
Никто об этом не упоминает, но всем прекрасно известно, почему она со мной не разговаривает. Все знают эту историю – как я, несмотря ни на что, позволил празднику идти своим чередом. Нельсон знает почему. Насчет остальных я не уверен. Я посматриваю на него, и воспоминание о нашем с ним утреннем разговоре помогает мне переносить волны ненависти, исходящие от Ливии.
– Даже представить себе не могу, каково это – переживать такое одному, – тихо сказал он тогда. Он подошел и встал рядом со мной вскоре после того, как я вышел наружу, потому что мне захотелось простора. – Почему ты не сказал Ливии, как только заподозрил, что Марни могла лететь тем рейсом? – В его голосе не было порицания – только любопытство.
– Потому что я понимал – как только она узнает, это навсегда изменит ее жизнь. Как только что изменило мою. – Я наклонился вперед, чтобы он не видел моего лица. – У меня слов не хватает, я не могу тебе описать, что это такое – жить, зная, что твой ребенок почти наверняка погиб. Мне просто хотелось как-то… остановить этот ужас, хотя бы на время. Пусть Ливия нормально отметит свой праздник, пусть она урвет эти последние несколько часов счастья.
– О господи, Адам.
– Я думал: если Марни уже нет… – Тут я ненадолго умолк. – Если уж начистоту, скорее всего, я в глубине души знал, что ее нет. Потому что иначе она бы давно позвонила. И видимо, я думал: если Ливия узнает прямо сейчас, это ничего не изменит для Марни. Нам уже поздно мчаться к ней, чтобы с ней побыть. Ливия меня обозвала трусом. Она думает, я оттягивал звонок в авиакомпанию до конца праздника, потому что… ну, ты знаешь, я им позвонил только после того, как все кончилось… она думает – у меня не хватало смелости услышать правду. И не хватало смелости сказать ей. Может, она и права. Может, я сам себе врал все это время.
– Ты должен был сказать мне, – заметил Нельсон.
– А я чуть не сказал. Когда мы сидели на садовой стенке. Когда ты скрывался от Роба. Но я понимал – сначала мне надо сказать Ливии.
Это мысленное повторение разговора с Нельсоном и упоминание Роба что-то всколыхнули в мозгу. Где, кстати, этот самый Роб? Разве он не должен быть тут, сидеть с нами на кухне? Его отсутствие очень заметно. Нельсону тоже так кажется: когда Джесс недавно выходила, он последовал за ней, и они о чем-то тихо переговаривались – не настолько тихо, чтобы я не мог уловить имя Роба. С тех пор Нельсон то и дело пишет эсэмэски. И даже Джесс пишет, деликатно пряча телефон под столом.
Вдруг она поднимает взгляд, и на лице у нее читается явное облегчение:
– Роб передает свои извинения, он уже сюда едет.
Я отворачиваюсь от окна, чтобы показать, что услышал ее, и вижу, как все молча кивают. Кроме Нельсона, который мрачно бормочет: «Давно пора». И кроме Ливии. Она встает из-за стола и молча выходит.
Ненависть на ее лице возвращает меня к кошмару сегодняшнего утра, когда я пытался сказать ей, что Марни погибла, а Ливия думала, что я пытаюсь рассказать ей о Марни что-то другое. Что-то такое, что она и так уже знала, что-то насчет отношений Марни с… Я закрываю глаза, силясь припомнить ее слова в точности. «Мне очень жаль, Адам, но это не Макс, это Роб».
– Ты нормально себя чувствуешь? – Отец уже поднялся на ноги и идет ко мне. – Может, присядешь на минутку?
– Нет… нет, все в порядке. – Тут я понимаю, что со страшной силой стискиваю дверной косяк. Опускаю руку, толкаю дверь, чтобы она открылась. – Мне просто подышать нужно.
– Хочешь, я пойду с тобой?
– Все в порядке.
Хотя, конечно, не в порядке. И у меня никогда не будет все в порядке. И будет еще менее в порядке, если то, что сказала Ливия… если это действительно так.
Марни с Робом. Марни – с Робом? Я расхаживаю по террасе взад-вперед, пытаясь как-то это осмыслить. Мёрфи встревоженно следит за мной из двери кухни. Нет, этого не может быть. Не может быть, чтобы это было так. Я хочу сказать, ну как это вообще может быть? Ливия говорила что-то насчет того, что Роб летал повидаться с Марни, когда он якобы ездил в Сингапур по работе. Но она ошибается, наверняка ошибается. Марни не стала бы, просто не стала бы, и Роб не стал бы, у него есть Джесс. Он бы никогда так не поступил с Джесс, особенно теперь, когда она больна. И даже если бы она не была больна. Мне надо поговорить с Ливией, спросить, почему она думает, что у Марни с Робом роман. Я пытаюсь вспомнить все, что она мне об этом говорила, но не могу. Вспоминаются только какие-то обрывки, да и то я не уверен, что правильно их запомнил. Но если Ливия права… Я стараюсь понять, что это может значить. Нет, я не в состоянии. Потому что мой мозг не в состоянии с этим справиться.
А потом я слышу, как он – Роб – идет к нам по садовой дорожке. Я иду к боковой калитке, чтобы дождаться его. Он распахивает ее, проходит внутрь, голова склонена в знак учтивой скорби, на носу темные очки, хотя солнце сегодня утром слабое. Он делает вдох, расправляет плечи, поднимает глаза и видит меня. Видит, что я стою здесь, поджидая его. После кратчайшей паузы он шагает ко мне, раскинув руки для объятия:
– Адам, старина…
Но мне надо знать наверняка, и я протягиваю руку и сдергиваю с него очки. Это движение застает его врасплох, у него нет времени приготовиться, спрятать свои чувства. Я всматриваюсь вглубь его покрасневших глаз, он глядит на меня в ответ, и в его взгляде я вижу вину – изо всех его пор сочится ее мерзкая вонь. Вина заливает его лицо багровым румянцем, заставляет его губы яростно, но беззвучно шевелиться: он отчаянно пытается подобрать слова, чтобы как-то опровергнуть то, что я сейчас вижу так ясно.
– Адам, я…
Я даже не думаю о том, что сейчас я его ударю. Я просто делаю это. Мой кулак врезается ему под подбородок, я сбиваю его с ног, и он заваливается на бок, шмякается об стену.
И я произношу лишь одно слово:
– Убирайся.
Ливия
СЕРДЦЕ У МЕНЯ БЕШЕНО КОЛОТИТСЯ. Я смотрю на все это из окна спальни. Вижу, как Адам идет к калитке. Мне приходится выгнуть шею и прижаться лицом к стеклу, чтобы проследить за ним до конца. До того места, где он останавливается. Меня тошнит при мысли, что сейчас я увижу Роба, но мне надо знать, усвоил ли Адам хоть что-нибудь из того, что я рассказала ему про Марни. По-моему, нет. Я знаю, что персональный ад, в котором он растворился, когда я ему это рассказывала, не имел никакого отношения к мыслям о том, что у нашей дочери связь с Робом. Он пребывал в этом аду, потому что с ужасом думал, как он скажет мне, что она мертва. Мертва. Я до сих пор не могу в это поверить, хотя все, кто сидит рядом со мной за кухонным столом, заверяют меня, что это правда, потому что иначе зачем бы им здесь быть?
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
