Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
школу; на его спине смешно мотылялся рюкзак.
– Нормально. А ты?
– Я – просто супер. Слушай. Пойдем в Башню печали, а?
– Эм. Зачем?
– В смысле? Канон, ты же сам мне говорил. Забыл? Про «спасти Орвандию». Я сегодня в школу пришел рано. Услышал, как Валентин Павлович разговаривал с кем-то по телефону, с другим историком. И я так понял, что место, куда ты провалился – действительно система подземелий. И они соединяются с Башней печали. Канон, тут скоро археологические раскопки начнутся! Прикинь? Это ж офигеть. Пойдем? Будем первыми.
– А с каких пор ты полюбил опасность?
– Как тебе сказать… Опасность – это как сложный квест, который дает сразу много очков. Можно не принимать этот квест, но тогда будешь дольше развиваться.
– Бред какой-то.
– В смысле – бред?! Не понимаю, ты чего вредный такой? Я ведь приключений тебе предлагаю!
– Да не надо мне приключений! Отвали!
Рома отшатнулся.
– И Орвандию спасти ты не хочешь?
– Рома. Мне семнадцать. Какое спасение Орвандии? Куда она денется? Целая страна! Я не генерал, не супергерой. И ты, кстати, тоже. Ромыч, нам надо думать о будущем. О том, где мы будем учиться, как зарабатывать деньги, и о своем месте под солнцем. Понимаешь? Нам пора выкинуть всякую ерунду из головы.
– Ерунду… – медленно повторил Рома. – Отвали?.. – также повторил он.
Он кинул быстрый взгляд в сторону Башни. Я для него исчез – так мне показалось, и Рома вел мысленный диалог с новым другом, со своим одиночеством, потому что кроме меня, сколь бы высокопарно это ни звучало, у него никого нет.
А потом Рома быстро закивал, словно соглашаясь с чередой неведомых мне мыслей и, сказав: «Надеюсь, ты договорился о съемке Послания в “Антиме”. Ребята очень надеются», развернулся и ушел прочь. Какое-то время я еще стоял во дворе. Настроение у меня было что надо, и истерики Ромы не могли его испортить.
Я отправился в класс, где на меня напали любители неудобных вопросов.
– Дима, – сказал Степан. – Что там по съемке? Времени мало. В понедельник последний звонок.
– Ничего не получилось, ребята.
– В смысле-коромысле?! – тут же возник Иськин. – Мы же не успеем!
– Да он только обещать может… – встряла Алиса.
– Я обо всем помню. Обещаю, что мы снимемся на выходных. Это не так просто! Обязательно поговорю с Шигиром Рахтом. Я вчера с ним виделся, честное слово.
– Сильно честное?
– Самое сильно честное.
– А я ему не верю, – сказала Барышня. – Не будет у нас никакого «Послания». Сама пойду снимать.
Но все-таки большинство на меня рассчитывало. Я подумал, что да: сделаю. Договорюсь. Рахт уже доказал, что его слова – не пустой звук, и такая мелочь его точно не затруднит.
Глава 27. Тренировки
Когда в класс вошла завуч, гомон прекратился, как по щелчку. Героическая суперспособность завучей – поглощение звуков вокруг и трансформация их в собственные крики.
– Каноничкин здесь? – уставилась она прямо на меня.
– Здесь, – сказал я.
– Каноничкин… – сквозь зубы процедила завуч. – Я уж молчу про то, что ты нагло прогуливаешь уроки. Но ты до сих пор не написал ни одного заявления на тест!
– Да, Маргарита Константиновна… Не написал.
– Молчать! Тебе несказанно повезло на уроке истории. Тебя оставили учиться, с чем я категорически не согласна. Но отсутствие заявления на тест – это верх безалаберности и неуважения!
– Маргарита, Константиновна… – тут запятая не лишняя, я действительно как-то так это произнес.
– Молчать! Тест – это показатель уровня школы, ее престижа. А такие, как ты, тянут ее вниз, раз за разом! И потянете снова.
За спиной завуча возник директор. Он мне подмигнул и сказал:
– Успокойтесь, Маргарита Константиновна.
От неожиданности она вздрогнула.
– З-дравствуйте, Виктор Олегович. Повышаем успеваемость!
– Пустое! Мы только что получили депешу с новостью. Слушаете? Новость такая: Гуманитарный институт отправил нам благодарственное письмо за учащегося Дмитрия Каноничкина, – директор продемонстрировал бумагу. – Они приняли его без теста. Поздравляю, Дима.
– Спасибо.
Маргарита издала писк, и, покраснев, вышмыгнула из кабинета под дружный вопль моих одноклассников. С досрочным зачислением никто меня поздравлять не стал – хватит, мол, с него и вопля.
Я, недолго думая, позвонил маме и сказал, что у меня есть отличная новость и что я расскажу о ней вечерком. Потом позвонил папе – и тоже навел интригу. И папа, и мама, пытались все выведать по телефону, но я молчал гордо и непоколебимо.
Перспективы вскружили мне голову.
Магией оказались не только фокусы. Но – приземленные, человеческие вещи! Их-то ведь вполне довольно!
Единственное, что меня расстроило, но буквально на мгновение, – появление в Тетради Ромы. Его портрет, искусно нарисованный синей пастой, красовался на странице Зухры с глумливой, неприятной улыбкой.
Хотя чего это я? Логично ведь. Рома – неудачник. С ним каши успеха не сваришь.
Я огляделся по сторонам, и осознал, что, окруженный парой десятков одноклассников, я абсолютно, наглухо один. Ну да и пусть. В конце концов, товарищи – не главное. Найду новых.
* * *
Папа встретил меня лёжа, но с протянутыми для объятия руками.
– Апельсинов нет, – сказал я.
– Обниму дай, зараза!
Мы обнялись, и я рассказал папе об институте. Он не смог сдержать слез, трех как минимум.
– Мой сын… – тихо сказал он. – Мое дитя. А на какую специальность?
– Еще могу выбрать, но мне нравится фольклор.
– Будешь собирать сказки?
– Наверное.
– А работать потом кем?
– Пап, я еще пока не определился с узкой специализацией. Думаю, что выберу самую перспективную.
– Ух, как умно говоришь! Настоящий студент!
– А ты как?
– А у меня, сын, тоже есть новости, знаешь ли. Не один ты тут такой умник. Операцию мне будут делать. Я попал под какую-то программу государственную, толком не понял, но факт такой, что платить не придется. Я как узнал, сколько она стоит… – папа присвистнул.
– Здорово! Ты вылечишься!
– Говорить об этом рано, но да, шансы есть. Поэтому скажи матери, чтоб смело костюм на новую работу покупала и экономила! Усек? Меня, кстати, в другую больницу переведут, хорошую, современную. Сегодня вечером, – папа чуть приподнялся и глотнул остывшего чая, стоящего на тумбочке. – Слушай, я спросить тебя хотел… А ты службу вызвал? Ну, доски и хлам убрал со двора?
– Еще нет.
– Сделай это, пожалуйста. Я, если их увижу, то не выживу. Сердце второй раз такое… Убери, прошу.
– Хорошо, пап. Я понял.
* * *
Бьенфордские тротуары в наших исторических районах – отдельный вид ландшафтного искусства. Фигурные заборчики, через которые даже перелезать стыдно, древняя брусчатка. Я бродил по ней, стараясь не наступать
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
