вино этого урожая.
От озвученного меню князя ощутимо передёрнуло, он вклинился в заказ:
— Из еды давайте всё озвученное, а вот вино подайте самое лучшее и не мелочитесь, несите побольше.
— Какой столик вам накрыть?
Князь окинул зал и остановил свой выбор на столике за ширмами. Буфетчица с сомнением проследила за его взглядом и ушла за занавеску. Через мгновение оттуда вышел здоровенный бугай. По облику и поведению поняли, это вышибала. Не дожидаясь вопросов от вышибалы, князь высыпал горстку золотых монет. На перезвон золота выглянул хозяин, вопрос с выбором столика мгновенно решился в пользу заказчика.
Пока накрывали на стол, Жером поинтересовался о наличии свободных номерах в гостинице и ушёл с Камиллой посмотреть номер.
Номер был совсем маленьким и имел всего одно достоинство — большую кровать. Камилла просмотрела постель и сразу затребовала новое бельё, Жером стал просматривать углы на предмет клопов. Внесённый задаток за комнату позволил решать все вопросы быстро и без возражений. Идиллию нарушил прибежавший мальчик, который с порога закричал:
— Там ваших друзей убивают.
Жером рванулся вниз по лестнице, а Камилла вручила мальчишке записку, объяснила, где находятся гвардейцы, и сунула в руку монету, для скорости.
— А хорошо отдохнули, — князь потрогал наливающийся синяк под глазом, — душевно так!
Граф Монморо был другого мнения. Его солдаты, уже расположившиеся для отдыха, собирались в большой спешке. Сам граф рванул сразу к месту происшествия, подхватив мальчишку к себе в седло, чтобы показывал дорогу.
Драка в трактире шла с большим размахом. Князь размахивал табуретом перед лицом дворянина, который всё силился достать шпагу, но у него не получалось в суматохе и обрушивающихся на него ударов со всех сторон. Барри соорудил кистень, привязав к шейному платку медный кувшин с вином, и наносил удары по головам учувствовавших в драке, расплёскивая вино по сторонам. Несколько человек уже успокоились и мирно лежали без признаков сознания на полу. Трактирщик спрятался за стойкой и с горестным лицом наблюдал за разгромом его заведения. Прибывшие драгуны не принесли порядка, так как ринулись на защиту князя, по пути снося столы и посетителей, которые не успели выбежать на улицу.
Граф распорядился вывести князя из кабака, что и было исполнено. Правда князь всё порывался вернуться и воинственно размахивал ножкой от стула.
Драгуны выводили участников свалки на улицу и расставляли вдоль стенки, без всякого уважения тыкали носом в брёвна и обыскивали на предмет оружия. Робкие крики, насчёт дворянского происхождения, пресекали затрещинами и зуботычинами.
Продолжив движение на следующее утро, компания со смехом вспоминала драку и подтрунивала над князем и его «фингалом». Князь был немного угрюм, что впрочем, можно было отнести насчёт похмелья. А выпито было много. В ход пошло и «отличное Алуазьинское» и «самогон из свеклы». Расщедрившись, князь оплатил разгром в кабаке, чему был несказанно рад хозяин и ещё долго кричал благодарности в след уезжающим. Граф Монморо всё сокрушался по поводу князя, и как ему казалось, его поведения, недостойного дворянина. Видя, что его увещевания пропадают всуе, замолчал и поглядывал на своего адъютанта, который всё порывался всучить ему фляжку с коньяком.
Барри, заметив фляжку адъютанта, махнул ему рукой и свинтив крышку протянул Роберу.
— Полечиться сейчас будет правильнее, чем болеть неизвестно сколько времени.
Шкет достал свою фляжку и отпив несколько глотков спросил:
— А все-таки, куда мы едем? Сборы были такими быстрыми, что даже не успели поинтересоваться пунктом назначения. Поначалу думал, что опять в подземелье, но мы сейчас едем совершенно в другую сторону.
Князь оторвался от фляжки:
— У подземелья теперь расквартирован полк пикинеров. Было бы неразумным оставлять такое место без охраны, да ещё учитывая, что Нинель сбежала. Уж она то, своим хозяевам всё рассказала. Не надо своего сюзерена считать тупицей.
— Как можно, ваше высочество! — Барри картинно поклонился.
— Перестаньте паясничать, мы же друзья.
— Ну, так куда мы направляемся?
— Мы едем отдать дань почести нашему другу господину Ламбрехту.
— Да! Жаль Кристиана.
Все помолчали и не сговариваясь приложились к своим фляжкам. Глядя на них и граф Монморо достал из-за голенища ботфортов плоскую фляжку и приложился. В короткое время он перенял привычку князя носить фляжку с горячительным. Один только адъютант, глядя на них и на свою фляжку в чужих руках, горестно вздохнул.
Добравшись до места, князь вышел из коляски и подозвал графа Монморо и своих спутников. Из дома вышла старушка, которая с удивлением смотрела на приехавших. Робер поклонился женщине и достал папку. Прокашлявшись, кивнул графу Монморо:
— Записывайте.
Ещё раз прокашлялся и торжественно продолжил:
— За выдающиеся заслуги перед княжеством, доблесть и преданность драгуна Кристиана Ламбрехта произвести в звание бомбардир.
Граф Монморо с удивлением посмотрел на Робера, но ничего не сказал против. Князь заметив его взгляд бросил:
— Записывайте, записывайте.
Повернулся к своей свите и поманил невзрачного чиновника, который всю поездку был вне внимания.
— Выдать причитающееся жалование бомбардиру за месяц.
Невзрачный чиновник выложил несколько монет на установленный походный столик. Князь продолжил:
— За спасение жизни своего сюзерена бомбардиру Ламбрехту досрочно присвоить звание вахмистр. — Князь взглянул на невзрачного, который тут же выложил на стол несколько золотых монет.
— За проявленную смелось и самопожертвование присвоить вахмистру Ламбрехту досрочное звание унтер-офицер.
Чиновник в очередной раз отсыпал золотых монет на стол.
— За проявленную смелость и находчивость, за защиту чести и достоинства своего сюзерена на дуэли унтер-офицеру Ламбрехту присвоить звание есаул, возвести в дворянское сословие в звании шевалье, посмертно.
Чиновник достал большой кошель и присоединил к кучке монет на столе.
При словах посмертно, старушка схватилась за сердце.
— Врача, скорей. — князь и это предусмотрел.
Врач быстро привёл в сознание старушку, которая со страхом смотрела на князя, и только прошептала:
— Пожалейте! Он ещё не правился от ран.
Князь с недоумением посмотрел на женщину:
— Кто?
— Да сын мой непутёвый, Кристиан.
— Так он жив?
— Привезли крестьяне. Весь побитый и израненный.
Больше князь
