не покинешь меня и не взглянешь на другую. Ты сказал, что женишься на мне, если я больше не буду колдовать. Я и не колдовала! Это правда, люди лгут. Ты женишься на мне?
— Конечно, — улыбнулся он и нагнулся к ней. — И усыплю наше брачное ложе жёлтыми хризантемами.
Она замерла, с ужасом глядя на него, а потом осела на пол. Больше не сказав ни слова, Марк вышел из камеры и поднялся наверх, слыша, как звенит ключами стражник. Он был мрачен, размышляя, что ему делать с этой сумасшедшей. Он вышел на улицу в хозяйственном дворе и тут же к нему кинулся какой-то человек. Марк невольно схватился за рукоятку стилета, но человек лишь упал перед ним на колени, как недавно безумная госпожа де Невиль.
— Ваше сиятельство, — рыдая, он простёр к нему руки, и Марк узнал Стефана, — я умоляю вас пощадить мою мать! Мне сказали, что она сделала какие-то ужасные признания, и при этом утверждают, что она безумна. Но можно ли верить признаниям безумной? Я прошу вас проявить милосердие и не лишать её жизни. Она много перенесла и, возможно, ум её помутился, может, даже она кому-то причинила зло, но виной тому лишь её безумие.
Юноша схватил его за руку. Но тут рядом с ними появился ещё один человек. Опираясь на трость к ним приблизился де Невиль и, яростно глядя на сына, приказал:
— Прекрати, Стефан!
— Отец! — кинулся к нему юноша. — Это же матушка, это моя матушка! Она всегда была так добра и заботлива. Неужели вы позволите казнить её?
— Простите, ваше сиятельство, — управляющий поклонился графу и взялся за плечо сына. — Не позорь меня и не позорься сам, — приказал он. — Ступай домой и жди меня там.
— Отец, — потерянно всхлипнул Стефан, но поднялся и поплёлся по брусчатке двора к воротам, ведущим за стену замка.
Марк смотрел ему вслед с сочувствием.
— Мне жаль вашего сына, господин де Невиль, — произнёс он. — Кем бы она ни была для всех, для него это мать. Я понимаю, что и вам нелегко, и не хочу, чтоб вы принимали участие в том, что связано с судом.
— Будет суд? — спросил де Невиль, взглянув на него.
— Я — чиновник короля и должен соблюдать законы. Даже на своих землях я не могу наказывать кого-то за преступления без суда. В конце концов, как граф де Лорм — я вассал Сен-Марко, и считаю своим долгом соблюдать законы королевства. Однако, учитывая, что всё это коснулось вашей семьи и, не желая причинить вам большие страдания, я проведу его без огласки и зрителей.
— Я прошу вас поручить организацию суда мне, — проговорил де Невиль. — Я чувствую свою вину за то, что случилось. Я всегда знал, что Женевьева корыстна и зла, я знал, что она не любит меня и в тайне вздыхает об Аделарде, но сам я любил её всей душой и прощал ей всё. Видимо, слишком много. Я должен был внимательнее следить за ней, зная о её прошлом, но мне не хотелось даже думать о чём-то подобном. Позвольте мне хоть в части исправить свою ошибку. Что я должен сделать для того, чтоб подготовить суд?
— Я только что был у неё. Не знаю, была ли она безумна, когда я приехал сюда, но сейчас она совершенно помутилась рассудком. А мне для того, чтоб вынести приговор, нужно знать о её преступлениях как можно больше. Потому я прошу вас утром отправить гонцов в селения, чтоб они объявили о том, что я хочу знать о самоубийствах девушек, при которых каким-либо образом были замечены жёлтые хризантемы.
— Я всё сделаю, ваше сиятельство, — опустил голову де Невиль, и хромая больше, чем обычно, направился вниз, к караульным помещениям.
Рано утром Марка разбудил громкий стук в дверь. Это удивило его, потому что слуги обычно без стеснения входили в спальню. Он открыл глаза и увидел пробившийся сквозь щель между гардинами утренний свет. Наконец закончилась эта долгая тёмная ночь.
Поднявшись, он набросил на плечи накидку и подошёл к дверям. За порогом стоял взволнованный Теодор и тревожно смотрел на него.
— Ваше сиятельство, — выпалил он, — Женевьева де Невиль сбежала!
— Как сбежала? — воскликнул Марк.
— Идёмте вниз!
Марк поспешно оделся и вместе с кузеном спустился на нижнюю террасу дома, где увидел стоящего на коленях Стефана де Невиля. Слева от него стоял бледный как полотно его отец, а с другой стороны — понурившийся капитан Лафар.
— Мне очень жаль, ваше сиятельство, — произнёс капитан. — Мои люди не уследили за арестованной.
— Что случилось? — спросил Марк, подходя ближе.
— Этот мальчишка! — с отчаянием воскликнул управляющий. — Он нашёл в доме снотворные травы матери и подмешал их в вино, после чего отнёс вместе с ужином стражникам. После ночью вернулся и выпустил её. Она сбежала через потайную калитку в крепостной стене.
Марк устало потёр лоб и посмотрел на юношу. Тот был ещё бледнее отца и совершенно обессилен.
— Зачем ты это сделал? — спросил его граф.
— Она моя мать, ваше сиятельство. Она больна, но она узнала меня… Я не мог позволить, чтоб её убили. Как можно наказывать женщину, которая не осознаёт, что делает?
— Дело не в наказании, — возразил Марк. — А в том, что вырвавшись на свободу, она через какое-то время снова примется за старое. Если ты склонен не вспоминать о тех бедняжках, которых она свела в могилу своим колдовством, то подумал бы о тех, кому теперь суждено стать её новыми жертвами.
— Ты ответишь за всё вместо неё! — стукнул тростью о каменные плиты де Невиль.
— Нет, — возразил Марк. — Он не будет отвечать за то, чего не делал. Я даже не стану его наказывать. Делайте с ним, что хотите, но не забывайте, что он — ваш сын.
— Её нужно поймать, — воскликнул Теодор, когда де Невиль увёл Стефана. — Мы не можем позволить этой сумасшедшей бродить на воле!
— Как мы её поймаем! — воскликнул Лафар. — Вокруг леса и горы. Она могла уйти куда угодно.
— Может, пустить по следу собак?
— В замке только два волкодава де Невиля, но они не натасканы на людей. Их интересует дичь.
— Куда она могла пойти? — спросил Марк.
— Кто знает, учитывая, что она не в себе, — пожал плечами Теодор.
— Ночью в лесу опасно, — заметил капитан. — Она могла упасть в расщелину или оказаться жертвой зверей. К тому же рудокопы говорят, что ночами в горах хозяйничают подземные духи. Её единственным шансом выжить было добраться до какого-то селения и дождаться там утра. Мы можем отправить в
