мимо. Три штуки, такие хорошенькие…
Агнета вытянула шею, вглядываясь в темноту.
– Коробка? Кто-то поставил ее туда?
– Не знаю, – пожала плечами София.
– Где?
Она сняла передник, в котором занималась уборкой, и пошла к выходу. София показала пальцем.
Агнета поспешила к фундаменту моста.
София пошла следом, видя, как ветер треплет светлые волосы подруги. Дала ей подойти к фундаменту. Увидела, как та наклоняется, заглядывая в прямоугольное пространство.
Сама она подошла к своей спортивной сумке.
25 декабря 2019, среда
Рождественское утро не блистало[56]. Оно было темное, как ночь, и дико холодное. Словно сговорившись, снегопад и ветер прекратились одновременно вечером сочельника, оставив после себя город у полярного круга под метровыми сугробами. Стояла полная тишина. За ночь столбик термометра упал, мороз держал домá и людей в своих тисках. Из труб прямо к небу поднимался дым. Дыхание на улице будет потрескивать, снег – скрипеть под подошвами.
Несмотря на ранний час, в окнах квартир и вилл зажигались свечи и лампы.
Утренняя Рождественская служба всегда – самое посещаемое богослужение года, даже без поминовения недавно обнаруженных убитых девочек-подростков. Сегодня помещение церкви будет забито до отказа. Все не привинченные к полу стулья из пасторской канцелярии, залов собраний и прочих церковных помещений уже собраны и расставлены в проходах и по бокам, но многим из присутствующих, по всей видимости, придется стоять. Начальник пожарной охраны – ныне это Сверкер Бергстрём – не согласился подкорректировать максимально допустимое с точки зрения пожарной безопасности количество посетителей, поэтому Викинг Стормберг решил: когда предел будет достигнут, они просто перестанут считать.
Сегодня всем найдется место в Доме Божьем.
Викинг оглядел в зеркале свое лицо. Ему пятьдесят семь лет. Насколько он изменился с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать? Если бы он тогда встретил свое нынешнее «я», узнал бы он сам себя? Откуда ему это знать?
И к чему он сейчас об этом задумался?
Он надел кобуру, затянул ремни поверх рубашки. Проверил пистолет – Sig Sauer P226 калибра 9×19, пятнадцать патронов в магазине. Пожалуй, самое надежное оружие из всех, какие когда-либо производились. Положил его в кобуру, закрепил в кожаном футляре. Надел пиджак, оглядел себя в зеркало. Застегнул пиджак. Непривычно ощущать оружие под левой подмышкой, но снаружи его не видно.
Он сделал глубокий вдох. Закрыл глаза.
Его дочь Элин вошла в его спальню, заспанная и взлохмаченная. Окинула критическим взглядом его пиджак и толстые брюки.
– Ты чего так рано поднялся? Куда-то идешь?
– На Рождественскую службу, – ответил он, поцеловал дочь в лоб, вышел из комнаты и направился к входной двери.
Она побежала за ним.
– Подожди, я хочу с тобой!
– Нет, – отрезал он и накинул на плечи куртку. – Только не сегодня, Элин. На эту службу тебе со мной нельзя.
Он закрыл и запер за собой дверь.
Фатима Аль-Азиз и Роланд Ларссон уже ждали его у ворот церкви, оба в форме. Эвелина Андерссон, ночевавшая в Stone Swamp Inn, тоже присоединилась к ним. Церковный сторож принес ключи.
– В пансионате она не останавливалась? – тихо спросил Викинг.
Прокурор покачала головой.
Викинг удостоверился, что боковые выходы на время службы будут заперты. Люди начали прибывать – в толстых лыжных брюках и меховых шапках. В помещении церкви сегодня будет жарко.
Викинг подошел к ризнице и поприветствовал пастора Херманссона. Это был статный мужчина лет шестидесяти, то есть чуть старше его самого, очень компетентный духовный пастырь. Уже много лет он сожительствовал с Леонардом Комаровски, системным администратором муниципалитета. В середине 1970-х на парковке посреди Стентрэска был жестоко избит молодой гей, и последовавшие за этим происшествием дебаты по поводу насилия и терпимости полностью изменили местное сообщество. Калле Херманссона и его мужа все безоговорочно принимали.
Викинг освободился от толстой куртки и положил ее на диван священника.
– Надеюсь, ты обретешь то, чего ищешь, – проговорил пастор.
– Если нет, то мы поступим, как договорились. Я встану под кафедрой после последнего псалма.
– «Когда заблещет утро…» – произнес Калле Херманссон. – Будем надеяться, что до этого не дойдет.
Викинг кивнул и вышел, поприветствовал кантора, направлявшегося вверх по лестнице к органу.
Народ повалил валом. Викинг пытался оглядывать всех вновь прибывших, но это оказалось невыполнимой задачей. Он кивал и здоровался направо и налево. Практически все знали, кто он, однако сам он многих не знал. Некоторые молодые успели незаметно повзрослеть и даже состариться, но большинство все же составляли люди постарше. Женщин очень много. Проклятие.
Оставаться возле двери он не мог, ему пришлось отступить назад к скамьям. Обычно скамьи вмещали до пятисот человек, но вскоре в церкви столпилось примерно в два раза больше народу.
Викинг почувствовал, как пот ручьями течет по спине. Кобура в подмышке давила и мешала.
В интернете не удалось обнаружить никаких снимков Агнеты Мякитало, кроме фотографии профиля в Facebook. Она была снята солнечным летним днем, в солнцезащитных очках, против солнца, светлые волосы растрепались на ветру. Лицо серьезно, немного грустное – очень в ее духе.
Он никак не мог быть уверен, что узнает ее, при этом он – единственный из коллег имеет на это шансы. Правда, Роланд Ларссон тоже из этих мест, но он на семь лет моложе. Ему было всего одиннадцать, когда она уехала, – для ребенка это вечность.
Если она вообще появится…
Прибыла Карина Бюрстранд со своей матерью и всей семьей, вместе с Сусанной Шильц, Сив Юханссон и Гитте Ланде́н-Батрачкой. Гитте тяжело хромала, Сусанна поддерживала ее. Для них зарезервировали места на первом ряду, поскольку Сусанна собиралась выступать. Она заметила его поверх голов собравшихся, начала энергично махать. Он поднял ладонь в ответном приветствии.
Воздух в церкви, обычно прохладный и немного сырой, был уже перенасыщен запахами шерсти, кожаной обуви и человеческим дыханием.
Ровно в семь часов двери закрылись, и церковные колокола загрохотали прямо у них над головами. Звон заполнил помещение, несколько минут все трепетало.
Потом наступила звенящая тишина.
И вот зазвучал орган, и вся община поднялась в едином порыве – шуршание ботинок по полу, бормотание и покашливания. Музыка обрушилась на всех, словно бомбардировка, от которой не скрыться.
Благословен будь, утра час,
Что нам святой пророков глас
Провозвестил однажды…
Викинг пристроился на стуле неподалеку от алтаря, в тени колонны. Пастор взошел на кафедру, отпил глоток воды из поставленного туда заранее стакана и открыл «Рождественское евангелие».
– «В те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая
