Книга 1941. Друид. Второй шанс - Руслан Ряфатевич Агишев

руководства, имеющей огромное идеологическое и пропагандистское значение. Нет никаких сомнений, что уже сегодня большинство самых известных мировых газет выйдет с сообщениями об этом, а фотография затравленного и опустившегося гауляйтера Кубе обойдет весь земной шар. И можно только представлять, какую злость все это вызовет у Гитлера и его приспешников…'.

* * *

Ранее утро. Несмотря на середину мая, мороз еще кусался. Партизаны, стоявшие на поляне в две шеренги, кутались в шинели и фуфайки, терли покрасневшие уши. То и дело поглядывали в сторону командирской землянки, откуда должны были выйти посланцы из самой Москвы и сообщить нечто важное.

О причине приезда таких высокопоставленных гостей ходили лишь слухи. Никто ничего толком не говорил. Правда, кое-что говорил, что из Москвы прилетел по душу их учителя. Мол, ему «дело шьют» за антисоветскую пропаганду и распространение религиозных взглядов. В это, естественно, никто не поверили, но осадочек остался у многих.

— Идут, идут… — наконец, побежал шепоток по рядам, когда со скрипом отворилась дверь землянки. — Все идут…. И учитель тоже.

Строй сразу же выровнялся, животы оказались втянуты, подбородки вскинуты к верху. Прямо образцовая часть.

— Товарищи партизаны! — генерал Меркулов встал перед строем, твердо смотря на бойцов. — Позвольте передать вам пламенный привет от товарища Сталина и большую благодарность за вашу борьбу! В эти страшные дни, когда фашистский меч завис над сердцем нашей родины, вы не остались в стороне, не разбежались по лесам, не спрятались в лесных ямах и подвалах! Со всей пролетарской ненавистью вы обрушились на ненавистного врага, пуская под откос эшелоны с техникой и живой силой, уничтожая немецких солдат и офицеров, взрывая склады с горючим и амуницией. Только за последний месяц силами вашего партизанского отряда было уничтожено до батальона живой силы противника, уничтожено два железнодорожных моста вместе с двумя эшелонами с танками и снарядами, взорвано четыре склада с боеприпасами и горючим. В этой связи руководством Советского Союза было принято решение наградить наиболее отличившихся членов отряда правительственными наградами… Рядовой Данило Алексеевич Потапенко! За личное мужество и отвагу, проявленные при захвате трех немецких грузовиков с боеприпасами и оружием, награждается медалью за отвагу!

Из строя вышел один из учеников друида, невысокий плотный парень в ватных штанах и серой фуфайке. Удивленный, он несколько раз обернулся к остальным товарищам. Похоже, не считал, что сделал что-то героическое.

— Старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили!

Следующим перед генералом Меркуловым вытянулся Яков.

— За проявленные особую храбрость, самоотверженность и мужество при пленении нацистского преступника генерала СС Вильгельма Кубе награждается боевым орденом Красного Знамени! Поздравляю Яков Иосифович!

Следом один за другим вышли из строя и оставшиеся ученики друида, также получившие боевые медали и ордена. Один — за целый взвод пленных немецких саперов, второй — за угнанный танк с военной базы, третий — за два подорванных железнодорожных эшелона.

* * *

Но самое главное произошло позже, в командирской землянке, где начался очень странный разговор. И окажись кто-нибудь свидетелем его, явно бы оказался в полном недоумении. Слишком о чудных вещах здесь говорили.

— … Рассмотрев вашу просьбу, Президиум Верховного Совета принял решение удовлетворить ваше ходатайство о предоставлении вам гражданства Советского Союза, — генерал Власик, встав с лавки, широко улыбнулся. В его руке появилась небольшая книжечка — паспорт с большими золотыми буквами — СССР. — Поздравляю вас, товарищ Найденов Гвен Михайлович. Теперь вы гражданин Советского Союза. За отчество и фамилию, надеюсь не обижаетесь. Придумали.

Взяв паспорт, Гвен крепко пожал ему руку. Теперь друид стал частью этого мира, частью большой новой семьи, которая нуждалась в его помощи.

— Это еще не все, товарищ Найденов, — генерал взял со стола большую бумажную папку и раскрыл ее на самой середине. — Мы обдумали ваше предложение о сотрудничестве и взаимопомощи и предлагаем создать закрытое административно-территориальное объединение — ЗАТО, сокращенно, в границах которого можно было бы и основать особое поселение с вашими учениками и всеми необходимыми атрибутами. После консультаций были отобраны два района — в Мордовской Автономной Советской Социалистической республике и в Липецкой области, которые полностью подходили по вашим требованиям — лесистая местность, невысокая плотность населения и отсутствие горных массивов. Вот карты, фотографии.

На стол легли фотографии с панорамой больших лесных пространств, узких речушек меж деревьев, крошечных деревушек, затерянных в самой чаще леса. Один из снимков Гвен сразу же взял руки, принявшись пристально рассматривать. Слишком уж изображенная там поляна напоминала пейзаж его родного мира. На какой-то миг даже поверил в это.

— Командование уже подготовило все для вашей эвакуации. В течение следующей недели войска Степного фронта начнут наступление, чтобы сковать силы противника и вынудить его стянуть все возможные резервы на это направление. Его будут поддерживать две бомбардировочные эскадрильи изтретьей воздушной армии, которые начнут бомбить глубокий тыл немцев, — генерал размашистыми движениями карандаша показывал направления ударов советских войск. — Одновременно мы начнем эвакуацию ваших людей. Подготовим полевой аэродром для дугласов, и, думаю, за четыре — пять темных ночей справимся.

Замолчав, Меркулов вопросительно посмотрел на друида. Всей своей позой при этом выражал нетерпение. Навалился на стол, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице. Словно бы спрашивал: и чего молчишь?

— Не-ет, — вдруг проговорил Гвен, отрицательно качая головой. — Сейчас нельзя.

На нем тут же скрестились удивленные взгляды Меркулова и Власика. Похоже, оба генерала искренне недоумевали, как можно было так ответить.

— В смысле⁈ Подготовка уже началась. Войска выдвигаются на позиции. Уже закончилось сосредоточение резервов, — помрачнел Меркулов, всем своим видом показывая неудовольствие. — Ты понимаешь, что говоришь⁈

Но Гвен и не думал отступать от своих слов.

— Это все вы не понимаете. Сейчас нельзя уходить. Ученичество еще не завершилось. У них еще слишком сильная связь с Лесом. Они чувствуют все, что чувствует Лес. По-хорошему, они теперь и есть Живой Лес, — друид пытался разжевать гостям прописные истины. Правда, плохо получалось. Жители местного мира давно уже забыли о своих корнях, о первородной связи с духами. Они стали частью нового мира — мира вещей, которые сами же и создали. — Увезти их сейчас, значит, сделать калеками, неполноценными. Это все равно, что отобрать младенца у матери. Но гораздо хуже другое…

Гвен кивнул в сторону отрывного календаря, висевшего на стене землянки. В неровном свете масляной лампы можно было различить дату — девятнадцатое апреля 1942 г.

— Наступила последняя декада апреля, называемого живицей в моем мире. Только сейчас смерть уступает место жизни, долгая зима сменяется весной. Золотое время для друида. Духи Живого Леса сейчас сильны, как никогда. Смотрите!

Парень поднял с пола крошечный бурый желудь, непонятно как оказавшийся в землянке. Поднес его ко рту и осторожно подул, словно на блюдечко с горячим чаем. После