– Мы ещё встретимся, русские, – японец рванул к порталу. – Клянусь, вы долго умирать будите!
Я дернулся, было, следом, но поймав заинтересованный взгляд Никиты, остановился. Вот так спину и подставляют. Хрен с ним с японцем. Всё равно окончательно убить его не получилось бы.
– Ну, так что насчёт амулетов, Никита, – развернулся я к земляку. Шкатулку без боя я отдавать не собирался, но проверить его реакцию, было интересно. – Показывай. Заценим!
– Извини, земляк. Обстоятельства слегка изменились, – ожидаемо покачал головой Никита. – Давай так. Отдаёшь мне шкатулку без боя и всё. У нас с тобой всё ровно будет. Я тебе даже тот случай на горе прощу.
– Не, Никит, – покачал я головой, доставая оружие. – С тобой у меня ровно не будет никогда.
Глава 19
– Никит, ну ты же не дурак, – я осторожно кружил вокруг замершего в боевой стойке верзилы, не спеша приближаться. – Я тебя сейчас солью и всё. И ты вместо одного амулета два потеряешь. Вот оно тебе надо?
– Злее буду, – и не подумал отступать тот, поигрывая булавой в здоровой руке. – На тебя злее, – уточнил он выразительно. – А впереди третий блок, без надежды вернуться в игру после слива. Вот и делай выводы, дружище. Оно ТЕБЕ надо?! Шанс разойтись со мной по-хорошему у тебя ещё есть.
– А знаешь, пожалуй ты прав, – неожиданно для Никиты, согласился я с ним. – Это всё во мне комплексы, замешанные на остатках гуманизма, говорят, – продолжил я доверительно. – Всё миром дело решить пытаюсь. А зачем спрашивается? – строго вопросил я у своего недруга. – Ты мне враг и дальше врагом останешься. Это и тебе, и мне понятно. И то, что при следующей встрече одному из нас не жить, тоже не бог весть какая истина. А значит, раз появилась возможность своего врага ослабить, этим надо пользоваться, а не розовые сопли пускать. Так что извини, Никит, – подвёл я итог под своими словами, – никуда ты отсюда без боя уже не уйдёшь. С парой амулетов можешь заранее попрощаться.
– Ещё посмотрим, кто кого, – выдохнул тот и резко, без замаха, метнул в меня булаву. Я качнулся вправо, стремясь разминуться с летящей в живот смертью, изогнулся всем телом, понимая, что больше уже ничего не успеваю, и охнул, схватившись за полыхнувший огнём бок.
Никита кинулся вслед за брошенным оружием и, выхватив из воздуха топор, с громким хеканьем обрушил мне на голову. Звон металла о металл, и топорище пролетает мимо, со свистом вспоров воздух. Никита сделал ещё шаг движимый инерцией, попытался развернуться вслед за мной и, застонав, начал оседать на пол.
– Хорошая попытка, – одобрил я, на всякий случай вновь разрывая дистанцию. – Если бы я чего-то подобного от тебя не ожидал, ни за что не увернулся бы.
– Ты и так не увернулся, – прохрипел тот, заливая пол кровью.
– Ты об этом, – решил уточнить я, отнимая руку от кровоточащего бока. – Так это царапина, Никит. Краешком шипа черкануло. А вот с тобой, похоже, всё. Конечная!
– Я тебя ещё достану.
– А стоит ли, Никит? Я тебя дважды уже слил. Третьего раза ты можешь совсем не пережить. До самой смерти!
Рывком сокращаю дистанцию и добиваю поверженного врага. Шумно перевожу дух, наблюдая, как растворяется в воздухе его тело.
– Ну, вот и всё. В конце должен остаться только один. То есть я!
Разворачиваюсь, довольно потирая руки, делаю шаг к столу, и замираю на ходу, не веря своим глазам.
– А разве так можно?!
Стол был пуст. Он одиноко стоял передо мной, вздыбив в немом укоре в разные стороны иглы-щепки, торчащие из глубокой вмятины посреди столешницы.
Но стол меня уже не интересовал. Наотрез отказываясь верить своим глазам, я не сводил взора с мелких глиняных черепков, вперемежку с лакированной щепой, веером раскиданных вокруг небольшого влажного пятна.
Охнув, одним рывком огибаю стол, разгребаю мусор в стороны, попутно порезав пальцы об острые черепки, и сжимаю в руке залепленное красным сургучом горлышко с намокшим свитком. Дёргаю за нитку в безумной надежде: «А вдруг получится?», долго бездумно пялюсь на превратившуюся в склизкий комок бумагу, со злостью впечатываю её в пол.
Не, ну так ни в одной игре не делается! Приз, есть приз! И если я победил, то будьте добры вручить!
– Так не делается, слышите вы?! – проорал я, распрямляясь, во всё горло. – Что за беспредел такой?!
Отвечать мне никто не собирался. Выматерившись от души, задумался о том, что делать дальше. По всему выходит, уходить нужно. Тут хоть стой, хоть прыгай, уже ничего не обломится. А часики между тем тикают!
Огляделся напоследок, наткнулся глазами на булаву. Ещё раз чертыхнулся от души, но уже с оттенком уважения.
Вот всё-таки, какая же скотина, этот Никита! Даже сливаясь, нагадить умудрился! Вот интересно; он случайно в шкатулку попал или специально метил? Встречу, перед тем как прикончить, обязательно поинтересуюсь!
Нехотя, не пропадать же добру, подобрал булаву. Взвесил в руке; тяжеловата! И куда прикажите её девать? Кладовка забита, да и умения у меня на булаву нет. Разве что цеп самурайский выбросить? Вот уж что точно мне в бою не пригодится!
Вздохнув, совершаю рокировку и, швырнув палки под стол, не в лучшем расположении духа направляюсь к порталу.
Кто не спрятался, я не виноват!
***
Яркий свет, стеганув по глазам, заставил резко зажмуриться. Я отшатнулся, сделав непроизвольно шаг назад, и затряс головой, отчаянно пытаясь разлепить судорожно сжавшиеся веки.
– Вот только оружием тут размахивать не нужно, молодой человек. Это солидное учреждение. У нас так не принято.
– Чего? – ошарашено выдавил я, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь набежавшие на глаза слёзы.
– Я вроде бы и в первый раз достаточно ясно сказал, – голос собеседника был сух и скрипуч, словно песок в недавно пройденной мной пустыне. – Сабли свои в ножны уберите!
– Это мечи.
– Да хоть аркебузы, – категорически не приняли мою поправку. – Это не повод вести себя как дикарь! Хотя чего ещё от игроков ожидать? Дикари и есть!
Я, наконец, немного проморгался и расплывчатое пятно перед глазами постепенно трансформировалось в щупленького старичка в форменной одежде вахтёра, несокрушимой скалой загораживающего мне проход. За спиной местного стража порядка находился небольшой холл, ярко освещённый двумя низко нависающими над головами люстрами; жёлтая квадратная плитка под ногами, выкрашенные в синее стены с паутиной трещин покрывших штукатурку, белый навесной потолок с упомянутыми уже люстрами.
Холл не пустовал. С десяток человек толпится как раз напротив меня у противоположной стены, хлопает дверь, ведущая к лестнице, что-то бурчит техничка, возя мокрой шваброй по выцветшей плитке.
– Вы совсем меня не слушаете, молодой человек, – продолжил между тем мне выговаривать вахтёр. – Я настоятельно требую убрать оружие и объяснить цель вашего появления в нашем учреждении.
