— Да ты что? Не может быть!
— Оказывается, может. Так что ты будь на всякий случай поприветливей с Телевизором.
— Ладно… — очень серьезно отозвалась Галка и надолго задумалась.
— Ребята! Прекратите шуметь! — призвала свой 9-й «А» к порядку классная руководительница Нина Петровна. — Я действительно хочу сообщить нечто для вас интересное. — Она подождала, пока стихнут последние возгласы, и продолжила: — Через две недели, то есть на зимних каникулах, к нам в школу приедут девятиклассники из Москвы. Мы с вами должны будем показать им наш Петербург, сводить в какой-нибудь театр, в музеи, словом, проявить максимум гостеприимства.
— И что ж тут для нас интересного? — недовольно спросил Саня Катанян. — В каникулы хочется отдохнуть, а не проявлять гостеприимство. И вообще, почему именно мы должны его проявлять, а не 9-й «Б» или «В»?
— Потому что привезет сюда свой класс моя институтская подруга, — весело отозвалась Нина Петровна.
— Ну и что? — по-прежнему был недоволен Катанян.
— А то, что если все пройдет хорошо, то на весенних каникулах мы с вами сможем съездить в Москву с ответным визитом!
9-й «А» сначала молча встретил это сообщение, а потом, когда до всех наконец дошел смысл сказанного, классное помещение потрясло такое громогласное «Ура!», что над доской качнулся и покосился портрет Михайлы Васильевича Ломоносова.
Когда все вдоволь накричались, на Нину Петровну посыпались вопросы:
— А сколько человек приедет?
— Где они будут жить?
— А дискотека будет?
— А мы с кем поедем?
— Всех возьмут или только хорошистов?
— Приедет человек пятнадцать, — начала отвечать по порядку классная руководительница.
— Ясно… — огорченно протянул Саня Катанян, заслуженный двоечник 9-го «А» с первого класса. — Значит, и от нас пятнадцать возьмут. Зубрилок, конечно. Значит, нормальным людям увидеть столицу нашей родины не удастся. Правильно я понимаю, Нина Петровна? — и он посмотрел на учительницу умудренным взглядом учащегося средней школы, восемь с лишним лет с кровью продирающегося сквозь тернии к знаниям.
— Правильно, Катанян, — согласилась классная руководительница. — Иногда ты очень хорошо и быстро соображаешь. — Поездка в Москву действительно будет наградой за хорошую учебу и…
— И за примерное поведение, — с большим знанием предмета закончил за нее Катанян.
— Именно, Саня! — засмеялась учительница. — А поскольку хорошую учебу, боюсь, ты обеспечить не сможешь, предлагаю тебе подумать над примерным поведением.
— И вы даете слово, что если у меня будет такое поведение, то… — бедный Катанян, разволновавшись, даже побоялся закончить свой вопрос.
— То для тебя лично учеба с поведением будут идти в разных зачетах, — теперь за него закончила уже Нина Петровна. — Это я тебе обещаю.
— Все слышали? — Катанян обвел встревоженным взглядом одноклассников. — И чтоб никто не вздумал меня провоцировать на непримерное поведение! Наплачетесь потом!
— Ты, главное, сам не нарывайся, — предложил ему один из Добровольцев, и все рассмеялись, потому что очень хорошо знали взрывчатый Санин характер.
— А вот где гости будут жить, это я и предлагаю нам обсудить, — продолжила Нина Петровна. — Мы, конечно, можем расположить ребят в каком-нибудь классе либо на физкультурных матах, либо на раскладушках — попытаемся взять их напрокат в соседнем интернате. Но мне хотелось бы, чтобы вы разобрали москвичей по домам. Наверно, у каждого в квартире найдется место для одного-двух ребят. Мы, конечно, проведем по этому поводу еще и родительское собрание, но вы уже сейчас можете дома обсудить данный вопрос. Если гости будут жить у нас в домашних условиях, то и вы тогда можете надеяться, что в Москве не придется корчиться на полу на физкультурных матах.
— Конечно, найдется!
— У нас в большой комнате диван свободный, на нем никто не спит!
— А у нас так и трое поместятся!
— А у нас только двое! — перебивая друг друга, убеждали учительницу девятиклассники.
— Я не сомневалась в вашем гостеприимстве, — улыбалась Нина Петровна. — Но хочу предупредить, что для тех, кто хочет поехать в Москву, время пошло. С сегодняшнего дня начинаю еще более пристально отслеживать вашу успеваемость и приглядываться, насколько примерно ваше поведение. Первой ласточкой в нашем деле будет зачет по геометрии, который я решила провести в следующую пятницу. На подготовку вам, таким образом, дается целая неделя. Вопросы к зачету я завтра вывешу на стенде «Математика и мы».
— Вот что вы, учителя, за люди такие! — рассердился Катанян. — Только чему-нибудь обрадуешься, так вы обязательно все испортите!
Несмотря на то что сообщение о зачете абсолютно никому не понравилось, над репликой Сани все рассмеялись, и геометрия перестала казаться очень уж страшной.
— Ольга, я ничего не помню, я получу «пару», и меня не возьмут в Москву, — причитала Галя Калинкина у двери в кабинет математики. — Только на тебя надежда! Садись только рядом со мной… на соседнюю парту, иначе все… каюк…
— Ты прекрасно знаешь, что от меня абсолютно ничего не зависит. Нина куда захочет, туда и посадит. Если сейчас кто-нибудь один выйдет, то только один и зайдет. Ты лучше посмотри на Добровольца. В первый заход, когда можно было вдвоем в класс войти, они почему-то разделились. Явно что-то задумали.
— Ой, не могу-у-у-у, — застонала Галка. — Сейчас мне абсолютно наплевать на этих… «одинаковых с лица». Меня геометрия волнует гораздо больше.
— А как же любовь, Галка? Люди ради нее на настоящие жертвы идут, а ты не можешь от геометрии на две минуты отвлечься!
— Так ведь у меня еще нет любви! Где она? Пока еще только одни несбывшиеся надежды. Лучше напомни мне, пожалуйста, второй признак подобия треугольников.
Ольга уже хотела оказать отчаявшейся подруге первую геометрическую помощь, но дверь кабинета открылась, из нее вышел «один из ларца», а Нина Петровна вместо него затащила к себе в логово подвернувшуюся под руку и упирающуюся Галю Калинкину. Ольга, избавившись от Галкиного нытья, сосредоточила свое внимание исключительно на Добровольцах. Тот, который вышел из кабинета, картинно привалился к стене коридора и, улыбаясь, начал рассказывать брату, видимо, о своих удачах на зачете.
Ольга еще раз без всякого удовольствия отметила, что ей очень нравятся оба молодых человека: высокие, с мягкими темными волнистыми волосами и прозрачными светлыми глазами. Как всегда, они мгновенно среагировали на ее взгляд и оба повернули к ней головы. Ольга так же мгновенно покраснела. От окончательного замешательства ее спас скрип открываемой двери и вылетевший из кабинета математики взмыленный Катанян.
— Ну как? — с преувеличенной заинтересованностью спросила его Ольга. — Сдал?
