Крик боярского князя был оглушительным и пронзительным, стул вместе с аристократом с грохотом повалился на деревянный пол, а по его телу стали блуждать проблески тёмно-багровой молнии. Вопль мужчины напоминал рёв умирающего зверя, в нём смешались миллионы различных эмоций. Ненависть, злоба, невероятные страдания и даже… отчаяние.
Несколько долгих минут Акинфова под его собственный жуткий вой продолжала бить мучительная ничем не остановимая судорога. Сам же Палач Империи с отвращением и холодным равнодушием всё это время смотрел себе под ноги на трепыхающегося. Боль прекратилась лишь тогда, когда из ушей, носа и рта князя вместе со слюной стали просачиваться сгустки крови, а сам он уже не кричал, а лишь выл, стонал и хрипел.
Правда, сколько бы ни длилась пытка на громогласные возгласы так никто и не явился.
‒ Глупец, ‒ тихо отчеканил Лазарев, присаживаясь на корточки и брезгливо хватая за волосы то, во что превратился гордый дворянин, и расслабленно глядя в налившиеся кровью и напрочь затуманенные болью глаза. ‒ Мои жены будут в порядке, а род Лазаревых никогда не падёт. Ведь я и есть род Лазаревых. Но умирать пока рано, Сёма, ты должен быть в здравом уме, ‒ вдруг усмехнулся столп, указательным пальцем касаясь лба, на кончике ногтя мгновенно вспыхнуло изумрудное сияние, и взор главы рода Акинфовых стал проясняться. А затем, медленно выпрямившись и переведя взор на второго князя, который в данный момент напоминал каменное изваяние, советник задал логичный вопрос. ‒ Когда это началось? Что говорил голос? Что-либо приказывал?..
‒ Н-недавно. Пару недель назад… Н-нет… не знаю… ‒ отрицательно покачал головой мужчина, ответивший дрожащим тоном. ‒ Я… я не смог… не смог ничего разобрать…
‒ Как я и думал, ‒ с задумчивой улыбкой произнес Палач Империи. ‒ Стервозная тварь рискует. Их отребье уже рядом.
‒ Убей… уб… ей м… еня… ‒ вдруг еле разборчиво прохрипел с пола Акинфов. ‒ Я… не… бо… юсь… те… бя… Буду… ждать… в… Аду…
‒ А стоило бы бояться, ‒ хмыкнул непринуждённо Лазарев и склонившись над тушей князя, спокойно схватил того за горло и приподнял над собой. ‒ Не боятся лишь идиоты и… мертвецы. К тому же на тот свет я не тороплюсь. Ждать будешь долго.
‒ Пощади! ‒ вдруг раздался утробный шепот откуда-то сбоку. ‒ Не убивай…
Даже сам Воронцов не верил в то, что произносит такие слова перед своим врагом, но страх… Страх и ужас от всего увиденного и пережитого не давали здраво мыслить. Подавляющая и ошеломляющая разум сила. Сожаление и отчаяние в данный момент душили князя сильнее любой петли на шее. Лишь только сейчас мужчина понял, как глуп и надменен он был раньше. Он бы отдал всё, чтобы вернуть время назад и никогда не связываться с этим простолюдином.
От услышанного брови Лазаревы взлетели вверх, и тот медленно повернул голову в сторону голоса. Даже взгляд еле живого Акинфова резко померк и дёрнулся в ту же сторону.
Он тоже не мог поверить в услышанное. Любые надежды оказались разрушены.
‒ Мне послышалось? ‒ осклабился холодно уникум. ‒ Ты молишь?
‒ Пощади род! Пощади жен и сына! ‒ падая на колени, заскулил тихо Воронцов и от услышанного глаза его друга расширились ещё больше.
‒ Пощадить род? Пощадить сына? Пощадить жен? ‒ прошипел зло юноша.
Впервые за всё время жуткой беседы его голос дрогнул. В каждом слове стала звучать тотальная ненависть и сталь, а его ладонь на шее князя стала стремительно сжиматься под хруст уцелевших позвонков. Саму тушу Акинфова тотчас охватили разряды алой молнии, которые прожигали плоть до самых костей. Тот уже не мог кричать, а лишь хрипел и медленно умирал.
‒ А ты пощадили моих жен, когда продавали их Габсбургу? Пощадили моих людей в Царицыне? Или действительно считал, что я не в курсе случившегося?!
Услышав такое, тело Воронцова вздрогнуло, тот разом весь скукожился, а вся скопленная храбрость мгновенно оказалась развеяна по ветру.
Палач Империи обо всём знал.
‒ Вы сдохнете! ОБА! После я буду днями напролёт пользовать ваших потаскух! Я поступлю с ними так, как вы хотели поступить с моими женами! ‒ вдруг безумно и громко рассмеялся Палач Империи. ‒ Жизнь твоего сына, Воронцов, превратится в невыносимую пытку. Он будет жить. Я позабочусь об этом лично…
В кабинете отчетливо засмердело палёной плотью, кожа Семена под напором свирепой молнии начала обугливаться, а льющаяся из открывшихся ран кровь ручьем стала стекать на пол. Но несмотря ни на что князь всё еще был жив и слышал всё, о чем говорил седовласый, только кричать уже попросту не мог. Язык полностью выгорел и превратился в угли.
Безжалостная пытка продолжалась!
‒ И когда я вдоволь с ними развлекусь, то так и быть приму их капитуляцию. Затем я сделаю так, что того отброса вернут с каторги. Ведь он единственный твой наследник, Акинфов? Я превращу жизнь ваших родов в настоящую муку. Я буду упиваться их ужасом, а их мучения будут продолжаться. Они вечно будут жить в страхе. Вечно! Будут бояться моей тени. Любое появление князя Лазарева обернётся для них круговоротом страданий. Потому как за всё в этой жизни нужно платить… ‒ но в ту же секунду советник запнулся и с протяжным хрипом и прикрыв веки, тяжело выдохнул. ‒ Жаль, что мои жены уже просили о вас…
В одно из мгновений в глазах главы рода Акинфовых пробудился неподдельный страх вперемешку с ужасом. Ведь только сейчас он смог понять на что обрёк своих родных. Как же он сейчас хотел вернуть время вспять! Однако было уже поздно. Поздно для всего. Выбор был сделан.
‒ Ты видишь, Воронцов, пальцы на моей руке? ‒ внезапно перешел на крик Палач Империи, прожигая взором смертельно бледного и сжавшегося от страха мужчину, а затем медленно поднял руку, на которой отсутствовало два пальца. ‒ Нет? Вот и я не вижу! А знаешь, что это означает? Это были люди! Мои друзья! Я поклялся своей покровительнице, что они не умрут, но благодаря вашим стараниям они были убиты! Убиты вшивой падалью, так и не достигнув пределов своего развития. Мне нравились эти люди. Я вложил в них свои знания, свою силу, свои кровь и пот! А теперь их нет! ИХ НЕТ!!! А все из-за таких мерзких людишек как ты и он. Ты представить себе не можешь всю глубину моей злобы! Будь у меня чуть больше времени, и вы бы страдали дальше, но у меня его более нет…
Стоило молодому столпу замолчать, как в тот же миг под напором его ладони шея главы рода Акинфовых хрустнула и на глазах у своего отчаявшегося друга изувеченное и напрочь обгоревшее тело боярского князя свалилось к ногам Палача Империи в лужу собственной крови. Пока сама голова, как и прежде все еще находилась в окровавленных руках у безжалостного убийцы, но уже в следующий миг череп мужчины превратился в ошметки из плоти, костей и крови.
‒ Поглощение…Аре кате ла тийз нор ам эс фэр… ‒ прошипел холодно парень на незнакомом языке с презрением глядя на останки. ‒ Никчёмный мусор…
