Одни. Они. – Она указала на распластанные, спящие тела кицунэ. – Позже.
Тоши улыбнулся, чувствуя холодный ком в животе. – Ты держишь их в отключке?
Кёдай подумала над значением этих слов, и кивнула.
- Очень мудро, - сказал Тоши. – Я одобряю твое решение. Но я веду к тому, что оба ваши отца идут сюда. Конда желает вернуть тебя, как свой трофей, а О-Кагачи … ну, я не знаю, чего он хочет. Но это определенно включает в себя твое обнаружение и уничтожение ландшафта. Что ты хочешь делать? Стоит ли нам убегать? Сражаться? Торговаться?
- Тоши, не торопись. Ты лишь запутываешь ее.
- Это цена свободы, принцесса. Груз принятия решений. Она должна понять, что все мы … ты, я, она, все здесь в опасности. Я не знаю, может ли она погибнуть, но я могу. Ты можешь. Мы все можем, и кое-кто из нас хотел бы предпринять шаги во избежание этого.
- Что бы ты предложил нам сделать? – сказала Мичико. – Ты бежишь уже несколько недель, и это ничего не изменило. Сражение кажется столь же бесполезным. Мы мало, что сможем сделать против великого змея или армии моего отца.
- Говори за себя, - сказал Тоши. – Я видел, как Кёдай без особых усилий отшвырнула верховного духа в сторону, и это еще когда она была неодушевленным куском камня. Я надеюсь, она способна на гораздо большее теперь, когда у нее есть собственное тело. – Тоши позволил себе еще раз взглянуть на это тело, все еще манящее его блеском разноцветной кожи из-под тонкого кимоно. Он всегда восхищался красотой Мичико, но в случае с Кёдай, она была таинственным образом еще более пьянящей.
Мичико строго скрестила руки. – Я бы не хотела, чтобы первым, что мы попросим у нее, была битва.
Высоко над их головами прогремел раскат грома, и Тоши замер на месте. Он осторожно поднял голову и увидел жуткий покров из черных облаков.
- Я бы тоже, - сказал Тоши, - но думаю, у нас уже нет выбора.
В считанные секунды небо превратилось из чистого и яркого в черное и зловещее. Огромные пылающие глаза парами распахнулись над горизонтом, сначала шесть, затем двенадцать, затем шестнадцать. Воспламененный неожиданным освобождением дочери, О-Кагачи, наконец, проявился полностью, громадным восьмиглавым змеем во всем своем невероятном величии. Спутанная масса голов и змеиных шей заполнила весь небосвод во всех направлениях, затмив солнце, облака, и все остальное. Единственный просвет в бескрайних змеиных кольцах располагался прямо по центру, ровно над тем местом, где стояли Мичико и Кёдай.
Весь остальной мир в буквальном смысле остановился. На далеком горизонте, тучи затвердели, превратившись в прикованные к небу валуны, тяжело висящие в воздухе. Падающие листья замерли в полете, крылья птиц застыли на взмахах. Манифестация великого древнего чудовища, казалось, лишила жизни и движения весь окружающий мир, от небес, до крон деревьев над головой Тоши.
Колени Тоши подкосились, когда все восемь голов О-Кагачи взревели, глядя вниз, в исступленной ярости. Он ощутил непреодолимый ужас и столь глубокую тоску, что почувствовал себя одинокой каплей в океане слез. Мир не заканчивался, он уже закончился, и его последнее разрушение было не более чем формальностью. Тоши взял себя в руки и подавил нарастающую панику. Он не мог бежать и не мог сражаться, но он, по крайней мере, встретить свою смерть с открытыми глазами. Тоши положил руки на бедра и злобно, и непокорно взглянул вверх, на О-Кагачи.
Давай, думал он. Ничто в обоих мирах не способно было противостоять тебе прежде. Он взглянул на Кёдай. Но она – кое-что новое.
Затем, подобно некому мрачному туману, великий древний змей начал опускаться вниз.
Кёдай обнажила клыки и злобно зашипела на титанический силуэт. Мичико взирала вверх в смиренном благоговении. Все ее предыдущие встречи с О-Кагачи происходили в видениях и снах, и в них появлялась всего пара его голов. Тоши разделял шок принцессы, но не ее бессилие. Он подбежал к Кёдай и схватил ее за плечи.
- Отзови его, - сказал он. – Ты призывала его к себе раньше, теперь его нужно отозвать прочь. Сделай это сейчас же, или твоя сестра погибнет.
Кёдай оторвала взгляд своих желтых глаз от О-Кагачи и замкнула его на Тоши. Она раскрыла рот, и ее раздвоенный язык вырвался наружу, остановившись в волоске от лица очимуши.
- Пусти, - прошептала она.
К Мичико вернулся дар речи. – Делай, что она говорит, Тоши. Она больше никому не позволит сдерживать себя.
Тоши еще секунду стоял, замерев, не мигая, смотря на острые концы змеиного языка Кёдай, мелькавшие перед его лицом. Затем он опустил руки и шагнул назад.
- Прости, - поклонился он. – Но я говорю правду.
Принцесса встала между Тоши и Кёдай. – Все так, как говорит Тоши, сестра. Ты вправе позволить своему отцу уничтожить меня. Это уравновесит то, что мой отец сделал с тобой. Но я не хочу умирать. Особенно сейчас.
Ярость в глаза Кёдай смягчилась. Она протянула руки и взяла ладони Мичико.
- Пойдем, - сказала Кёдай. – Мы приготовимся.
Воздух загустел вокруг сестер. Тоши заморгал, чтобы прояснить зрение, но когда взглянул снова, Мичико и Кёдай уже не было.
Над его головой О-Кагачи продолжал опускаться на лес всем своим бескрайним телом. Разбросанные по всей тренировочной поляне старейшины кицунэ, наставники, и солдаты продолжали спать. Мёдзин Объятий Ночи полностью игнорировала все молитвы с момента его прибытия в поселение кицунэ, и уж подавно не отвечала на них сейчас.
Тоши прошел между лежащими вповалку лисами, подталкивая их ногами. Некоторые, как Жемчужное-Ухо и ее брат, ворочались и стонали, словно готовые пробудиться. Но никто так и не поднялся, и Тоши вновь оказался ни с чем, ни на шаг ближе к спасению, зато гораздо ближе к О-Кагачи. Единственной полезной вещью, которую он подобрал за время обхода, была его джитта, которую он обнаружил на поясе у Острого-Уха.
Раздраженный и озлобленный, Тоши грузно опустился на землю. Он сел, скрестив ноги, и пассивно принялся вырезать джиттой небольшие борозды в грязи. Вот так, в итоге он не мог даже выдумать ни единого полезного символа. Хидецугу однажды сказал ему, что так все и кончится: Тоши останется один, брошенный всеми, и лишенный всех своих фокусов, перед лицом неминуемой расплаты. Тоши не обратил тогда большого внимания на это предсказание, полагая, что он будет очень стар к тому времени, как оно исполнится.
Я
