Петербурга. В книжице был мелким шрифтом убористый текст и фотография усадьбы. Если коротко, то в начале 80-х годов XIX века сибирский купец Иван Федорович Токмаков по совету врачей переселился вместе с семьей в Крым и купил у графа П. П. Шувалова вытянутый от подножия Ай-Петри до моря участок. С одной стороны имение князя Юсупова, с другой — Шуваловых-Долгоруких.
В 1885 году дом был готов — деревянная двухэтажная дача, единственным украшением которой являлись затейливые резные карнизы и наличники. Большая резная деревянная веранда располагалась с южной стороны. В доме предусматривались комнаты для всех членов большой семьи. Флигели и подсобные постройки: кухня, конюшня, птичий двор, прачечная находились на некотором расстоянии от дома, всего 35 жилых и нежилых строений.
Под № 2 в книжке о Ялте фигурирует известная в истории Ялты дача «Нюра», представлявшая собой «двухэтажное бревенчатое сооружение на цоколе из дикого камня, крытое железом, с электрическим освещением, водопроводом и канализацией. В первом этаже насчитывалось 7 комнат, во втором — 4. В обоих этажах большие балконы». Эту дачу проектировал и строил ялтинский архитектор М. И. Котинков, она принадлежала Варваре Ивановне Токмаковой.
В 1921 году усадьба «Олеиз» (уже «Олеиз») была национализирована и передана на баланс только что образованного Южсовхоза: «По Нижне-Алупкинскому шоссе примыкает к морю на протяжении приблизительно 40 сажен (85 м); с востока „Олеиз“ граничит с „Кореизом“ б. Юсупова, с запада с Мисхором, а с севера с татарским общественным кладбищем и землями поселян Мисхора. Нижняя прибрежная часть пологая, а затем начинается подъем крутизной в среднем 20–25 градусов. Общее количество земли — около 9,3/4 дес (9 га)».
На месте красивой усадьбы Токмаковых, как она выглядит на старой фотографии в книжке про Крым, уже довольно давно существовала здравница «Волга». Мы ее рассматривали сейчас. Наверно, современный архитектор хотел сохранить стиль старой усадьбы, поэтому вытянутое трехэтажное здание выполнено с ажурным фронтоном — окна из небольших кусочков стекла, резные межэтажные перекрытия, все создавало удивительную легкость. Длинная с переходами лестница тянулась глубоко вниз по склону, наверно, до самого моря. Его, конечно, за густыми деревьями старого неухоженного парка не было видно. Мы осторожно начали спускаться по шатким ступеням, держась за поручни и оглядывая гуляющих по склону беленьких козочек. Услышали голос подошедшей Людмилы.
— Девчата, не торопитесь. Здесь должно быть кладбище. Я его помню с детских лет, мы часто спускались к морю через него.
После слов Людмилы мы замедлили спуск. И как раз старый парк естественно перешел в кладбище. Появились деревянные кресты, старые и наклонившиеся, и серые каменные надгробья — целые и порушенные. На одном из них прочитали «Особого полка поручикъ Гордиенко Яков Павлович родился в марте 1898 года, скончался в феврале 1918 года».
— Совсем молодой мальчик, погиб в Гражданскую войну…
— Здесь и современных могил достаточно, значит кладбище и сейчас используют.
Крутой спуск тянулся долго, в нижней более пологой части по обе стороны дорожки шли одноэтажные, скромной архитектуры домики с маленькими, почти японскими садиками. Даже не садиками, а приусадебными хозяйственными двориками, где было место курам и кошкам, помидорам и винограду… все это тянулось до Алупкинского шоссе. Вышли на него у дворца Дюльфер, как обычно с воротами и калитками, закрытыми на все замки.
— Мы устали, бог с ним! Сегодня не очень-то хочется к ним!
— Но надо будет в следующий раз попроситься, дадим охране деньги, пропустят!
К концу дня пошел небольшой дождь. Но мы все равно добрели до моря и искупались. После ужина что-то посмотрели в своих номерах по телевизору и улеглись спать. Сон пришел в ту же минуту…
2016 год
Латвия. Рига
5.09.
Впервые за последние 30 лет я ехала в плацкартном вагоне поезда Санкт-Петербург — Рига. Почему мы с подругой Аллой выбрали именно этот вид транспорта? Ведь рассматривали и самолет, и автобус, но победил поезд, да еще плацкартный вагон. Дело было не только в деньгах. Авиатранспорт самый дорогой, автобус выгодней экономически, но идет долго, а спать в нем — сплошная мука. То ли дело спать на полке чистого европейского вагона, где свободно, так как мало кто ездит нынче за границу по железной дороге. Так сказали знакомые, и мы рискнули — и не пожалели. Действительно, в вагоне было тихо, довольно пусто, очень чисто и вполне культурно. Границу ночью проехали ненавязчиво. Здравствуйте! Лаб вакер!
Вышли мы в 9:24 в Риге и загромыхали чемоданчиками по булыжным мостовым старого города. Естественно, мы собирались жить только в старой Риге, причем на этот раз не в отеле, а в апартаментах. Чтобы попасть в заранее снятые апартаменты, нам следовало прийти по указанному адресу в офис и взять там ключи. В офисе еще никого не было, но мы договорились с хозяйкой соседнего, открытого уже салона женской одежды, что оставим у них свои чемоданчики до трех часов дня. Она знала, что наш офис до трех обязательно оживет. Прогулка налегке с картой и камерой по хорошо знакомому и любимому городу приобрела для меня совсем другой характер. Тем более что солнце светило, нежный ветерок обвевал, а доброжелательные лица немногочисленных прохожих создавали радостный настрой.
За несколько часов мы обошли почти всю территорию старого города, запаслись транспортной карточкой на несколько дней и в театральной кассе купили билеты на органный концерт в Домский собор. В результате с трудом нашли у ратушной площади наш офис.
Апартаменты находились на улице Калею, на краю старого города со стороны железнодорожного вокзала и рынка. Пока мы туда шли, я узнала место, где в последний свой приезд в Ригу снимала номер в отеле.
— Алла, знаешь, я останавливалась вот в той гостиничке, номер был на первом этаже! У моих окон, которые были рядом со входом в ресторан, все время тусовались люди, особенно вечерами. Я жила за зашторенными окнами, практически не включала свет, чтобы они не видели, что я делаю. И уснуть было невозможно из-за постоянных разговоров за окнами. В этом смысле не повезло, хотя старинный средневековый отель был интересен сводчатыми потолками, необычными светильниками, темной мебелью и винтовой деревянной лестницей. Еду я покупала в супере на соседней улице, но ужинать в номере боялась, — казалось, что все смотрят, как я запиваю пивом рижский хлеб с копчеными стремишками.
В противоположность предыдущему жилью наши апартаменты находились на высоком четвертом этаже не очень старого дома. Наверно, последний этаж был пристроен значительно позже, после третьего этажа от главной крутой лестницы к нему шел дополнительный, еще более крутой пролет. Ступени
