ни на шаг. А вот сестра Марьяна прожила гораздо меньше. Без убежденности в своей правоте Юлия не преуспела бы. Вот! что являлось главным Юлиным преимуществом и одновременно ее ограничением. Когда взгляд сфокусирован на цель (великую и благородную), то боковое зрение выпадает, и не замечаешь, как на обочине шатаются кусты волчавника, и осыпается синий цвет. Была у Юлии тайна – ее чувство вины, из-за чего она послала Максима в далекую Утылву. Хотя не такую уж далекую. Выяснилось теперь – больше ста километров лишь по степи. А кажется, в другом мире – в Пятигорье. Теперь ясно, к кому послала. К бабе Лиде, покойнице. Вот такие пироги. И че? То! самое!!
И ты хаять не моги
Наши квас да пироги.
Вообще, прежде чем хаять, покажите пирог, который ВЫ сварганили!
Максим Елгоков совершил свой вояж в настоящем времени. А его родная бабка умерла давно – в прошлом веке. Марьяна наивна и беззащитна. Ее безупречный вкус, модные наряды, занятия музыкой раздражали и даже вызывали неприязнь (классовую или же нет). У нее не было подруг. С кем дружить? Чтобы и по возрасту, и по интересам, и по характеру. И чтобы на одном уровне с женой главного чекиста на строительстве КМК. Пустота. Бульк-бульк. Но если что-то булькает, то не совсем безнадежно… Возможно, подошла бы внезапная избранница начальника строительства, сорокалетнего холостяка Ивана Глайзера. Их история началась не на балу, как у Гранита с Марьяной. Однажды Глайзер выступал с зажигательной речью перед комсомольцами, пришедшими на место будущего городского парка. Вслед за ним говорил Александр Анютин, которого по предложению А. Кортубина избрали комсомольским секретарем на строительстве КМК. Парни и девчата – многие были со смены, но трудились с энтузиазмом – вычистили мусор, вырезали сухостой, посадили молодые деревца – березки. Позднее здесь возвели самое красивое здание города – Дворец Культуры Сталькон. А тогда на субботнике Глайзер углядел в толпе одинаковых ватников и штанов симпатичную бойкую комсомолку. Простую крестьянскую девушку Анну, уже работавшую на площадке и перенимавшую обыкновенные советские привычки. Марьяна не встретилась с ней – Глайзер в тот раз лишь завязал знакомство, и чувства его проблеснули маленьким огоньком – дивором. Да и кто ведает, сошлись бы две девушки – представительницы разных общественных полюсов – экс-дворянка и крестьянка. Но они не встретились и не проверили это. Прочим же представительницам женского общества (даже членам женсовета) на стройке хватало – нет, не ума, а элементарного чутья – понять, что любое соперничество с Решовской дамочкой безнадежно, дружба унизительна. Марьянино положение еще больше усугублялось.
Выяснилась истинная сущность Марьяны. Кем она не стала и никогда не смогла бы стать – умной, напористой, похвальной советской девушкой. Энтузиасткой как сестра Юлия. Или же хрупкой, чувствительной принцессой – дочерью императрицы Агриппины Елгоковой, пианисткой, гордячкой, взбалмошной декаденткой из прошлого, светской дамой. Безупречной женой, домохозяйкой и матерью или совсем маловразумительной особой. Ни то, ни другое, ни третье, ни десятое. Марьяна – из породы жертв. Ее падчерица – дочь Гранита Лида – совершенно другой породы.
Появление девочки не оставило Марьяну равнодушной. Конечно же, нет. Но ее отношение не столь предсказуемо. Жена Решова еще слишком молода, и у нее нет детей. Наседка пока не села на свое гнездо, и Лида никому не угрожала. И потом Решов старше, опытней Марьяны. Сильный, красивый мужчина, у него были женщины. Дочери шесть лет – значит, история стряслась до встречи с Марьяной, которая задала вопрос о матери Лиды и, услышав, что Калинка умерла, успокоилась. От природы страстная натура – нервная, артистичная, из нее получилась бы яркая пианистка, но телесная хрупкость и болезненность ограничивали. Тут не ангел и не дивья девочка, и в будущем семейная жизнь Гранита осложнилась бы ревностью. А сейчас ревновать не к кому. Сама же малышка обаятельная, рассудительная, такая забавная. Немаловажно, что уход за ней не обременял. Марьяна не стала воевать, и Лида заняла место единственного ребенка в доме. Других нет.
По характеру мачеха и падчерица – противоположности. Девочка уравновешенна, спокойна для своих лет – в отца уродилась. И повела себя на редкость разумно – больше молчала, наблюдала; где не могла понять – руководствовалась инстинктом и не ошибалась. Не шумела, не капризничала, не навязывалась. Тихо играла в своей комнате часами, слушалась няньку. Истерические рыдания, топанье ногами, капризы не присущи. Феноменальный ребенок. И дело не в том, что малышка не пачкалась, не ломала вещи, не попадала в ситуации, требующие вмешательства взрослых. Ребенок соображал и, раз попав и поплатившись, уже не попадался впредь. К детскому разуму вполне можно обратиться и дождаться вразумительной реакции.
Нужно вспомнить чувства, донимавшие всерьез Марьяну – скука и одиночество. Девочка послужила своеобразному развлечению. Лиду – в свою очередь – очень интересовала мачеха. Она ей нравилась – точно инородная красавица, диво дивное – явно не из Пятигорья. Девочка приспособилась следить исподтишка, восхищенно любоваться ею. Пытливый взгляд карих глаз не раздражал Марьяну. Лида точно ловкий маленький рыжий зверек – чуяла, когда можно находиться рядом и даже потрогать, а когда отодвинуться в уголок и замереть, совсем исчезнуть. Марьяна порывиста, эмоционально нестабильна, но благодаря Лидиной деликатности ни одной серьезной размолвки между ними не случилось. Молодая женщина выступала как молния, а ребенок как молниеотвод. В этой парочке роль взрослого взял ребенок.
Тем не менее, мачеха, вовсе не желая, преподала падчерице важный урок, которому не учили в советской школе, и этот урок очень помог в последующей жизни. Слабость Марьяны была одновременно ее сильной стороной (а как вы хотели? диалектика!). Она не умела и не желала притворяться. Выглядела шикарно, но никогда не занималась приукрашиванием. Была даже небрежна, от природы худа, костлява, высока, спортом не увлекалась – не увлекалась никаким полезным и одобряемым обществом родом деятельности. Не хотела стать врачом, инженером, штамповщицей, крановщицей, отказалась от карьеры пианистки, не хотела освободить трудящихся всего мира от гнета капитала. И раньше, в школе не являлась образцовой отличницей, пионеркой, комсомолкой. Не хотела бегать на физкультуре в майке и трусах, лазить по канату, кувыркаться. Младшая сестра Юлия любила гимнастику, с друзьями строила живые пирамиды, выступала в новом клубе. А Марьяна не хотела сдавать нормы ГТО, и уж в страшном сне ей не могло привидеться (даже в самой темной дырке), что ее назовут ворошиловским стрелком (?!). И главное, ее нельзя убедить, что это ненормально – что она ничего этого не
