— Что еще? — спросил Джейк, глянув на дверь.
— Как минимум шесть человек из гробницы — родственники.
— В самом деле?
— Ничего странного, если учитывать, что это семейная гробница. Удивительно лишь то…
— Которые шесть? — перебил Джейк.
— Не знаю. Твои представлены пронумерованными образцами.
Секунду или две Драм смотрел на меня, потом схватил распечатки и ушел в другой конец комнаты.
— Джейк, это не самое важное на сегодня дело, — сказала я в пустоту.
Нужно переключиться с костей из гробницы на масадский скелет. Вот это действительно важно. Затем я вспомнила об отчете, касающемся странного зуба. Нет, сказала я себе. Все по порядку.
Я нашла Джейка в спальне: он раскладывал на столе фотографии. Это были снимки оссуариев, которые мы с Райаном уже видели.
Джейк подписывал имена на нижнем крае каждого фото. Рядом с именем он добавлял идентификационный номер из лаборатории. Я заглянула в отчет по ядерной ДНК.
— Женщина, — прочитала я.
— Мария, — сказал он.
Джейк нарисовал женский символ на фото оссуария Марии, потом перевернул страницу в папке.
— Антропологи предполагают, что лет этой даме было довольно много. Больше шестидесяти пяти.
Он сделал пометку и назвал следующий номер.
— Женщина, — сказала я.
— Мириам. Или просто Мария, — сказал Джейк, заглядывая в папку. — Взрослая.
Значок на фотографии и номер.
— Мужчина, — произнесла я.
— Иуда, сын Иисуса. От двадцати пяти до сорока лет.
Следующий номер.
— Женщина.
— Саломея. Тоже старая.
Одну задругой мы подписали каждую фотографию. Мария. Мария. Иосиф. Матфей. Иуда. Саломея. Иисус. В каждом случае пол, предполагаемый ядерной ДНК, соответствовал надписи на оссуарии. Или наоборот.
Останки, найденные на полу гробницы, принадлежали одному мужчине и одной женщине.
Мы с Джейком смотрели друг на друга. Никто из нас не произнес ни слова. Все сходилось. Семейная гробница Иисуса.
— Что можно сказать о родственных связях? — спросил Джейк.
Я заглянула в отчет по митохондриальной ДНК.
— Если помнишь, результаты этого анализа показывают только наличие связи по матери. Мать — дочь. Мать — сын. Дети от одной матери, братья и сестры этой матери и так далее. Итак, начнем. Мириам и Саломея — родственницы. Мария — тоже.
Джейк сделал пометки на трех снимках.
— Иосиф — член семьи. И Иуда.
Еще несколько записей.
— Мужчина, чьи останки находились на полу, также является их родственником.
— У него одинаковая митохондриальная ДНК с Мириам, Саломеей, Марией, Иосифом и Иудой?
— Да, — сказала я. — А у лежавшей рядом с ним женщины ДНК отлична. Впрочем, в этом нет ничего странного. Она могла просто приходиться кому-то женой. Поскольку женщина является родственницей только по браку, а не по крови, то и ее ДНК, и ДНК ее детей, если они были, идентична ДНК материнской линии.
— Ничего от отца.
— Митохондриальная ДНК не рекомбинируется, а переходит от матери.
— Понятно.
— ДНК Матфея также уникальна. Но если его мать была из другой семьи, у него осталась ее митохондриальная ДНК, а не отцовская.
— Возможно, он чей-то двоюродный брат.
— Да. — Я посмотрела на Джейка. — Останки Иисуса сохранились слишком плохо, чтобы можно было определить ДНК. Установить родственную связь с кем-либо не удалось.
Драм набросал фамильное древо.
— Все сходится. Старшая Мария — это мать. — Джейк нарисовал круг и вписал в него имя. От круга вниз отходили четыре стрелки. — Саломея. Мириам. Иосиф. Иисус. Четверо из семи детей Марии.
Надпись: «Иуда, сын Иисуса». Безумная теория Донована Джойса. Иисус выжил, женился и стал отцом ребенка. Мы снова к этому вернулись? Нет, невозможно.
— А как же Иуда? — спросила я.
Джейк поднял брови, словно удивляясь моей бестолковости.
— Хочешь сказать, что Иисус выжил и стал отцом? — проговорила я. — Ты же сам говорил о трех фундаментальных доктринах католической церкви — непорочном зачатии, воскрешении и обете безбрачия.
Драм насупился.
— Нет, Джейк, — покачала я головой. — Такого не может быть. У Иуды — ДНК, которая связывает его с женщинами из гробницы. Со старшей Марией, Мириам и Саломеей. Если бы он был сыном Иисуса, то у него осталась бы именно материнская ДНК.
— Хорошо. Будем считать, что Иуда, возможно, племянник Иисуса, внук Марии. — Джейк нарисовал еще один кружок. — Одна из сестер могла выйти замуж за другого человека по имени Иисус и иметь сына Иуду.
— Нет, Джейк, здесь что-то…
Он перебил меня:
— Женщина, чей скелет лежал на полу гробницы, не родственница. Возможно, она… — Джейк умолк. — Черт, Темпе. Донован Джойс считает, что Иисус женился на Марии Магдалине. И другие так думают. Вероятно, эта женщина и есть Мария Магдалина. — Некоторое время Драм молчал, открыв рот и глядя в пустоту. — Хотя, если подумать, не столь важно, кто она такая. И этот Матфей им не родственник, так? Он мог быть учеником Иисуса, которого по каким-то причинам похоронили в гробнице. Или сыном одного из братьев.
— Слишком много предположений, — попыталась я опустить Джейка на землю.
Однако он меня не слушал.
— Иаков отсутствует, потому что его оссуарий украли. Симон умер на десять лет позже. Черт, Темпе, да здесь практически целая семья!
Похоже, в этот момент мы подумали об одном и том же. Джейк успел первым задать вопрос:
— Так кто же тогда распятый человек, завернутый в ткань?
— Вероятно, распятый, — поправила я.
— О'кей. Иисус из оссуария, возможно, еще один племянник. Черт! Почему в лаборатории именно с ним возникли проблемы?
Неожиданно Джейк бросился к шкафу. Он открыл замок, посмотрел на полки, некоторое время стоял неподвижно, потом снова запер дверцу.
Иисус выжил, и у него были дети? Иисус умер, и его похоронили в гробнице, завернув в ткань? Одна версия выглядела хуже другой.
— Все как-то сомнительно, — сказала я.
Джейк просверлил меня взглядом.
— Нет, если я смогу доказать, что оссуарий Иакова нашли именно в этой гробнице.
Я еще раз просмотрела результаты по ДНК. Мария, Мириам, Саломея, Иосиф, Иуда и неизвестный мужчина являлись членами одной материнской линии. Матфей принадлежал к другому роду, как и неизвестная женщина. Состояние костей из оссуария с надписью «Иисус, сын Иосифа» не позволяет определить ДНК.
