де Пейн чувствовал себя обязанным во что бы то ни стало разыскать еврейского
ростовщика, достать его хоть из-под земли, найти его даже на краю света, вырвать его
из плена и добиться выполнения условий займа, хотя шансы на благоприятный исход
предприятия были совсем невелики. И все же, молодой рыцарь заснул,
преисполнившись решимостью уладить возложенное на него дело любой ценой.
Гуго не мог знать, что еще раньше, до совещания у графа, утром того же дня в
одной из дальних комнат дворца разговаривали двое мужчин в серых монашеских
одеяниях. У одного из них на груди висел крест, другой же был без каких-либо знаков.
Того, что с крестом собеседник называл братом Мори, а второго, без креста, звали
братом Адамусом.
— Наконец-то, кажется, все складывается, так, как надо, брат Адамус. Мне
все же удалось убедить юного графа послать военную экспедицию в нужное нам
место. К сроку нашелся и повод. Самый простой, но весьма действенный — деньги.
— Вы заплатили графу, брат Мори? Но из каких средств? Казна нашего
ордена давно истощилась.
— Вовсе нет, брат. Я ничего не платил. Я приманил графа чужими деньгами.
— Вы пообещали ему военную добычу?
— Не то. Просто я ненавязчиво напомнил ему, что если наш юный граф
желает первым достичь пределов Святой Земли, ему нужно уже сейчас начинать
готовить армию. А денег у графа совсем немного. Поэтому самое время взять у евреев
давно обещанную ссуду.
— А причем тут евреи?
— При том, что еще десять лет назад некий ростовщик Эфраим бен Кохав
подписал отцу графа гарантию на заем ста тысяч безантов.
— Ну, так это дело уже прошлое.
— Нет, Адамус. Вовсе нет. Обязательства Эфраима распространялись и на
потомков графа Тибо.
— Но как все это связано с нашим делом?
— Очень просто. От одного надежного человека мне стало известно, что в
самом конце прошлого года этот Эфраим был захвачен в плен контрабандистами
Пиренейских гор как раз в той самой местности, которая более всего и интересует
сейчас наш орден. И тогда я убедил графа для вызволения из плена ростовщика
послать туда военный отряд, во главе которого будет известный тебе молодой рыцарь
Гуго из Пейна.
— И граф раскошелился на экспедицию ради спасения еврея? Откуда такое
благородство в отношении всеми гонимой нации?
— Едва ли тут можно говорить о каком-то особенном благородстве мотивов.
Сами по себе евреи безразличны графу. Но ради спасения своей ссуды, ради спасения
единственной возможности опередить других в походе к Святой Земле наш юный
честолюбивый граф готов на многое.
— И что даст нам все это?
— С помощью вооруженного отряда мы, во всяком случае, сможем очистить
путь от врагов и выполнить задачу, стоящую перед орденом. Ты же знаешь, что у нас
остались только три бойца и их необходимо сберечь для последнего боя.
На утро де Пейна разбудил некий Гондемар, один из троих молчаливых
бритоголовых не то монахов, не то рыцарей, рядом с которыми Гуго сидел на
собрании Братства Христова. Гондемар назвался посыльным аббата Мори, и
длинными запутанными коридорами он проводил Гуго в небольшую комнатку в
противоположном крыле графского дворца. Комнатка была обставлена весьма
скромно, но буквально все свободное пространство в ней занимали огромные старые
фолианты, стоящие на полках вдоль стен и разложенные повсюду. В дальнем углу
горела свеча, а над ней висели Распятие и три большие иконы: поклонение волхвов,
крещение в Иордане и Дева Мария с младенцем. В толще дальней стены была выбита
глубокая оконная ниша, и там, стоя возле единственного узкого окна, его уже ждал
аббат.
— Доброе утро, — просто поприветствовал он де Пейна. И сразу спросил:
— Есть ли у вас, молодой человек, опыт общения с евреями?
— Нет, никакого, любезный аббат.
— А что вы о них думаете?
— Признаться, я встречал их на базарах и в Испании, и здесь, во Франции, но
никогда не общался с ними близко. Я знаю их только как ловких торговцев. Но,
наверное, в древние времена это был достойный народ, раз Иисус Христос явился
именно среди них.
— Тогда я немного расскажу тебе об этом народе. Когда-то, очень-очень
давно, когда самое могущественное государство древнего мира — Египет — попало
под власть тьмы, силами света в мир был послан великий учитель человечества
Моисей. Моше Рабейну называют его евреи. Он освободил рабов египетских и создал
из них народ. Сорок лет водил он этих людей по пустыне, чтобы подготовить их к
восприятию Знания и к великой миссии хранить это Знание в веках до прихода
Спасителя. И долгое время они успешно справлялись с этой задачей. Они пронесли
знания через века, войны и вавилонский плен, хотя и исказили их со временем. Но,
когда в мир явился Иисус, они сделали свою величайшую ошибку. Они отказались
принять его за того, кем он действительно был. Они отвергли пророчества. Они
кричали римскому прокуратору Понтию Пилату «Распни его!». Так народ иудейский
сделал свой выбор и заплатил за роковую ошибку рассеянием в галуте[41]. Последовала
страшная Иудейская война, и римляне изгнали евреев с земли Израиля. В священном
Иерусалиме не осталось камня на камне. Чтобы стереть саму память о столице
иудейской, римляне выстроили на руинах свое поселение с совершенно другим
названием. Но великие города не исчезают. Римское поселение сгинуло и никто не
помнит о нем, а Иерусалим за века отстроили вновь. Евреи же до сих пор скитаются
по всему миру и продолжают ждать своего спасителя-мессию, который, по их
представлению, должен въехать в Иерусалим на белом осле через Золотые ворота. Но
именно так уже однажды въехал в город Иисус Христос. Знания, дарованные когда-то
