- Бвана, что с вами было? - спросил я изменившимся голосом.
Стало стыдно. Я значит спал, сопел в две дырки, а учитель, чтобы до меня добраться, с половиной Нави сразился...
- Ты помнишь, кто тебя усыпил? - спросил, глядя в сторону, наставник.
- Ну... Мама водички поднесла, - до меня начало доходить. - Выходит, Лоа нам вовсе не друзья? Выходит, вы с ними поцапались?
- Поцапались... - наставник потрогал царапину на щеке. Она была нанесена будто ногтями. - Очень точное определение.
- Бва-а-ана-а-а... - заревев, я бросился Лумумбе на шею. Стиснул в объятиях, оторвал от земли и сдавил еще сильнее.
Наставник меня любит! Он дрался за меня с родичами, он никогда, никогда, никогда не хотел от меня избавиться! Плевать на ссоры. Бвана считает меня своим другом и может быть, почти сыном...
- Поставь меня на место, дуралей, - пропыхтел Лумумба. - Ты мне ребро сломал.
- Простите. Это от избытка чувств.
- Вот правильно говорят: сила есть, ума не надо...
И совсем не обидно. Нет, правда! Я ведь видел, что ему приятно: даже щеки порозовели.
- Кстати, - я смущенно поковырял носком кроссовка влажную землю. - А где Машка? - может быть там, в пещере, она мне приснилась?
- На задании. Мы её в Правь послали.
- Одну?..
- Почему одну? С Гамаюн.
- Ну конечно. Это меняет дело! Две гангрены в одном лукошке - то-то радости...
- Им будет не до ссор. Во всяком случае, пока Кольцо не окажется в жерле Килиманджаро.
Я где стоял, там и сел. Час от часу не легче...
- Хотите сказать, что отправили Машку одну-одинешеньку, не считая вороны, через африканские джунгли к вулкану?
- Джунглям ничего не сделается, - отмахнулся учитель. - К тому же, они не пошли, а полетели...
Закрыв лицо руками, я уткнулся в колени.
Я ведь совсем забыл про Мертвое Сердце. Забыл, зачем изначально нас послали в Африку, - я вздохнул. - Уж послали, так послали...
- Что будем делать? - спросил я, немного придя в себя. - Могилки рыть? А чего? Как раз до вечера время есть...
- Не паникуй.
- Но она - не маг.
- И это замечательно! - рявкнул учитель так, что я подскочил. - Помнишь, что случалось с магами, которые прикасались к кольцу?
До меня начало доходить.
- Раз она не маг, то ей абсолютно пофиг...
- Точно. Для неё это не артефакт. Так, безделка самопальная. Фигня на палочке... А теперь соберись. Нам предстоит извлечь из тела Линглесу душу Аримана. В ином случае, как только кольцо упадет в магму...
- Парнишка погибнет вместе с ним.
- А это будет несправедливо, как ты недавно подметил.
Я, стараясь не обращать внимания на сарказм, посмотрел на сверток. Его охраняли Ананси и Т'чала. Слава Макаронному монстру, в своей звериной ипостаси. Я хочу сказать, полемики и без них хватало...
Свёрток дернулся. Я вздрогнул.
Ариман вдруг принялся брыкаться, как червяк на крючке и Ананси, зашипев, приготовился ударить. На кончике когтя повисла капля яда...
- Погоди, - крикнул я. - Яд убьет Линглесу.
- Поздно, - сказал наставник, тоже глядя на сверток.
Белые нити паутины рвались одна за другой. Из-под них исходил черный свет - другого слова я и не подберу. Это были несомненно лучи, но лучи чёрные, как сама тьма. Антисвет. Они, как ножом, взрезали оболочку кокона, из которого выполз... вовсе не Линглесу, а маленький, мне по-пояс, карлик.
Я прерывисто вздохнул.
- Не вини себя, - тихо сказал наставник. - Мы сделали всё, что могли. Просто не успели.
- Зато теперь Ариман - это всего лишь дух, - мрачно кивнул я. - А с духами я обязан поступать, согласно штатного расписания.
- Приступай, Проводник, - пригласил Лумумба и отошел в сторону.
Я повернулся к колдуну. Кожа его была чёрной, как расплавленная смола. Руки опущены вдоль тела, босые ноги зарылись пальцами в траву. На нем ничего не было, кроме обрезанных до шорт штанов-хаки, и на голом животе отчетливо выделялась татуировка. Оскаленная голова ягуара. Она была серой, как холодный пепел, и только глаза зверя светились непримиримым желтым огнем.
Сделав несколько глубоких вдохов, я приготовился исполнить свой долг. Прикрыл глаза, нащупывая тоненькую ниточку Пути...
Золотая вспышка сбила с ног. А затем, прижав широкими лапами к земле, оскалилась и зарычала в лицо.
Я было решил - это Т'чала. Ведь зачем-то он крутился вокруг нас всё это время... Но ягуар, основательно заплевав мне лицо, встал на задние лапы и... принял облик высокой красотки. Совершенно обнаженной, эбеновой и ослепительно прекрасной.
- Цезария! - опередил мой возглас бвана. - Цезария, подумай хорошенько.
- Я не могу, - простонала та. - Вот уже десять лет я не могу думать ни о ком, кроме моего мужа, и чувствовать ничего, кроме огромной утраты, - она прижала руки к груди. - Вот здесь, где раньше билось моё сердце - дыра. Я готова на всё, чтобы вернуть его.
Тем временем черный коротышка, недобро усмехнувшись, встал рядом с Цезарией и погладил ту по голой спине. И, хотя прикосновение было призрачным, по телу женщины пробежала дрожь.
- Муж мой, - сказала она, прикрыв глаза. - Наконец-то мы вместе.
- Почему так долго? - сварливо спросил Ариман.
- Я... не могла, - опустила глаза красотка. - Меня не пускали. Но я сумела вырваться...
- Ты почти опоздала.
Цезария сломленной веточкой упала к его ногам.
- Я всё исправлю, любимый. Вот увидишь.
- Мама! - рядом с Лумумбой встал Т'чала. Тоже совершенно голый. Нет, я понимаю: жара, Африка, но надо же и совесть иметь... - Ты же знаешь, он тобой управляет. Борись!
Ариман злобно зыркнул на молодого ягуара, но затем улыбнулся и вновь коснулся Цезарии..
- Ты не понимаешь, сынок, - тут же сказала она, пряча глаза. - Он твой отец, ты должен любить и почитать его...
- Я его очень люблю и глубоко почитаю, - серьезно кивнул Т'чала. - Как отца. Но я - не он. Мы другие, мама! Мы с М'баку не хотим убивать для того, чтобы жить.
Вся лень, весь угарный травяной расслабон осыпались с Т'чалы, как черные пятнышки с желтой шкуры. Глаза его смотрели хладнокровно и трезво, черты лица заострились и отвердели.
- Иди сюда, мама, - он протянул Цезарии руку. - Ты же чувствуешь: он пьет твою силу. Он убивает тебя.
- Я хочу вас защитить! - крикнул Ариман. - Я делаю это для вас.
