– Разве у нас есть выбор? Я вернусь и разнесу крепость по бревнышку! Я разорву деревьями каждого, кто поднял против меня оружие! А Маргу… – Данхар огромным усилием задавил приступ бешенства и угрюмо спросил: – Сколько людей я могу у тебя взять?
– Сколько сочтешь нужным! – Наместник развел руками. – Конечно, часть придется оставить для охраны Великого Рва, чтобы ссыльные не разбежались. Если они как-то прознают, что стражи не стало, боюсь, завтра все разбредутся по домам… Еще часть воинов следует оставить в городе. Ты, как воевода, сам бы отругал меня, если бы я оставил стены Майхора без защиты… Зато всех остальных можешь взять!
– Так сколько? – недобро глянул на него Данхар.
– Ну, всех прочих. Откуда мне знать, сколько их там? Ты же Страж Севера, не я…
В просторную светлицу заглянул слуга-арсури.
– А вот и обед, – обрадовался Аршалай. – Какие могут быть дела на пустой живот! Давай сперва потрапезничаем. Тем более у меня есть и добрые вести!
– Откуда?
– Из столицы. Но для начала отобедаем, выпьем славного накхаранского вина. Возможно, скоро оно станет редкостью…
Аршалай отошел в дальний угол, открыл резной поставец и вскоре вернулся с кожаной бутылью, искусно изготовленной из козьей ноги.
– Вот, из моих собственных запасов. Угощайся.
Наместник выдернул пробку и начал разливать вино по серебряным чашам.
– Послушай… – покосившись на собеседника, проговорил он. – Как я понимаю, саарсан поднял мятеж именем Аюра. Значит, Марга тоже ищет царевича, чтобы вернуть ему престол? Получается, мы с ней вроде как заодно?
– Не болтай о том, в чем ничего не смыслишь, – перебил Данхар. – Даже если бы она сама была воплощением Аюра, я бы прикончил ее!
– Вот как? – Аршалай, пропустив грубости мимо ушей, поднял чашу. – Что ж, не станем больше заводить этот разговор, если он тебе неприятен. Пусть же сбудется все, что благословлено Исвархой!
Он неторопливо отхлебнул вина. Данхар в пару глотков осушил кубок и утер рукавом губы:
– Даже если сам Исварха прислал сюда племянницу, она должна умереть!
– Ты говоришь страшные вещи, друг мой. Если бы я не знал тебя столько лет, я бы, пожалуй, решил, что ты от злобы лишился рассудка… Но мы слишком давно знакомы. Угощайся. – Аршалай указал на стоящие на столе закуски. – И все же я не могу понять – откуда такая ненависть? Это тайна?
– Какая уж теперь тайна, – буркнул Страж Севера. – Между нашими семьями кровь. Гауранг убил мою младшую сестру и обесчестил род Хурз. Были те, кто утерся и ныне продолжает служить Афайя. Старейшины решили: ссориться с Гаурангом себе дороже, и согласились замять это дело. Но мы, дети Равана, втайне решили мстить… – Он стиснул кулаки. – Увы, я был молод и глуп! Шираму в то время не было восьми лет, а его сестры были еще моложе. Я пожелал явить великодушие и сказал, что не стану брать с них кровь за отца. «Ты делаешь большую ошибку и еще поплатишься за нее, – сказала старшая сестра. – Ненависть дольше человеческой жизни, а дети вырастут быстро…» Как же права она оказалась! Годы пронеслись стрелой, и вот пришла Марга, чтобы ударить меня в спину. Но я отвечу на удар ударом…
Данхар поднял кулаки и вдруг поморщился.
– Что такое? – сочувственно глядя на друга, спросил Аршалай.
– Во рту какое-то жжение, – удивленно ответил накх.
Слова его прозвучали медленно и неуверенно.
– Да, – вздохнул наместник. – Жжение. И язык немеет, чувствуешь? Ничего, скоро рот онемеет полностью.
Дахнар вдруг затрясся, точно от блошиных укусов.
– Мурашки по всему телу, – продолжал наместник, быстро обходя стол, чтобы он оказался между ним и накхом.
Данхар шагнул следом и потянулся к рукояти меча. Аршалай резво отпрыгнул назад, отметив:
– Зрачки уже расширились.
Страж Севера еще раз шагнул, покачнулся и тяжело оперся о столешницу. Он пытался выхватить меч, но пальцы лишь скользили по коже рукояти.
– Вижу, мое вино не пошло впрок. Я почти удивлен. Неужели Слезы Первородного Змея тебе не по вкусу?
На лбу Данхара выступил пот. Он со стоном схватился за живот и рухнул на колени.
– Так-то, – холодно глядя на него, сказал Аршалай. – Как последнюю милость, по нашей старой дружбе я прикончу тебя до того, как тебя начнет рвать и ты перепачкаешь мне чистые скобленые полы. Негоже столь грозному воителю умирать в собственном дерьме и блевотине… Но послушай меня до того, как сдохнешь. Я всегда терпеть тебя не мог! Гадючий выродок, почти двадцать лет державший в страхе весь край! Ты стоял у меня за спиной, как смерть, занесшая свой меч! Каждый день я помнил, что ты можешь отправить меня на плаху… Ты тоже знал это – и делал в Бьярме все, что хотел, будто это ты, а не я, имеешь здесь власть! – Аршалай наклонился к искаженному судорогой, мертвенно-бледному лицу накха. – Но и я многое о тебе узнал, – прошипел он. – Я знал, как ты величаешь меня в разговорах со своими родичами… Знал, что ты спишь с моей женой, – не то чтобы мне было до нее большое дело, а все же как-то неприятно… Но я никогда не прощу тебе ту жареную белку! И гнусную рыбу, которую ты мне предложил, сперва изваляв ее в золе, я не забуду! «Уж я его попотчую», – мечтал я тогда. И вот настал мой черед. Что, не по нутру угощение? Ну прости! – Он протянул руку к корчившемуся от боли Данхару и выдернул из ножен один из его клинков. – Каково накху погибать от своего же меча? – Аршалай с любопытством оглядел сверкающее лезвие из небесного железа. – Признаюсь, никогда раньше не рубил голов. Однако, надеюсь, удара в два-три управлюсь. Я же не виноват, что у тебя такая бычья шея.
* * *
Спустя недолгое время Аршалай, почти такой же бледный, как еще недавно Страж Севера, распахнул дверь и крикнул слуге:
– Позови жреца!
Собиратель сказок из Яргары сразу появился на лестнице, будто только и ожидал приглашения.
– Данхар мертв, – объявил наместник. – Твое лекарство сделало свое дело. Можешь передать тем, кто тебя послал, что я неуклонно верен государю и готов исполнить любой его приказ.
Старый жрец молча кивнул. Потом спросил:
– Ты принял, что я тебе сказал?
– Да, – утирая со лба пот, ответил наместник. Руки его дрожали.
– Тогда все будет хорошо. На, выпей. – Старик протянул Аршалаю еще один небольшой сосуд. – Это зелье поможет твоему сердцу стучать сильно, как перед долгожданной любовной встречей. Весь нынешний день пей побольше подсоленной воды. И ничего не бойся.
– Легче сказать, чем сделать, – пробормотал наместник.
Он никогда не был слишком чувствительным человеком, но перед ним все еще стояло перекошенное лицо Данхара, в полузабытьи пытающегося уползти от его неловкого меча. На подкашивающихся ногах наместник начал было спускаться по лестнице, но вдруг, что-то вспомнив, остановился и махнул рукой слуге:
