«Успокойся», — вклиниваясь в мои мысли, попросил Воу, но это к моим страхам только прибавило головную боль. «Тебя не обидят».
«Тогда прекрати это! Зачем он говорит со мной? Кто это?» — дрожа, ныла я. От боли и страха у меня подкашивались ноги, а в глазах темнело. Сквозь головную боль я едва чувствовала присутствие Воу, упрашивающего меня не сопротивляться, зато тот, другой голос, становился всё сильней.
«Ты красивая… будешь, как Ева…».
«Успокойся. Дай мне помочь тебе!».
«Люблю тебя больше всего в жизни…».
Кто окликнул меня? Кто ты? У тебя мягкий приятный голос. Ты спасешь меня от него? Я не хочу в этом участвовать! Я не хочу так спасаться!
«Ты спасёшь нас… Но серьги придётся снять. Они могут всё испортить… Я подготовлю твоё будущее…» — сообщил мне он, и я отчётливо почувствовала прикосновения к ушам.
«Я не дам тебе умереть! Хотя бы ты выживешь!» — услышала я крик, от которого всё резко будто бы встало на место, и я, наконец, увидела перед собой Его.
— Я не хочу… — заливаясь слезами, беспомощными, мёртвыми губами выдавила я, глядя в его такое знакомое лицо.
«Ты должна жить! Ради нас всех должна выжить… Я буду рядом, не бойся, я буду с тобой… Понимаешь?.. Жить! Ты обязана выжить!..».
— Лёля!..
Глава 63
Треск, непрекращающийся ни на секунду, от этого звука у меня ноют зубы, и всё дрожит. Он сводит меня с ума, или уже свёл. Боженька, это ведь всё не взаправду?.. Этого не может быть… Мне это точно снится… Чёрт! Чёрт! Чёрт!
Вспышка!
Нет, не снится!.. Это правда. И резь в глазах от внезапного яркого света, и холод стола, к которому я привязана уже не знаю, сколько времени, и его мерзкий шёпот где-то слева. За что? Почему так? Я ведь ни сделала ничего ужасного… Может, я и плохо себя вела, но я ведь не со зла, я не хотела…
— Отпусти… — шепчу я, но голос теряется среди треска. Ты не слышишь… — Папа…
Чёрт! Снова слёзы… Только они и остались тёплыми в этом ужасном подвале, куда ты меня обманом затащил.
Боже мой, я хуже беспомощного слепого котёнка. Лучше бы я не могла видеть, лучше бы не знать. Или даже будет лучше мне насмерть тут замёрзнуть, чем принять то, что ты собираешься со мной сделать.
Но, нет, не дождёшься! Я не согласна! Лёля — не зверёк! Я выберусь! Обязательно! И тогда ты за всё ответишь, сумасшедший.
Сделав усилие над собой, я снова тряхнула руками, пытаясь вырваться из ремней, которыми была привязана к столу. Ну, же!.. Давай же! Ай! Больно! Но всё равно… Давай же… Пожалуйста!.. Я не хочу здесь умирать. Ну, же!..
— Прекрати, — строго приказал он, кладя свою руку поверх туго затянутого ремня на одном из моих запястий. В стёклах очков постоянно отражались вспыхивающие искры от приборов.
Страшно.
— Отпусти… — выдавила я замёрзшими губами, глядя в его посиневшее от недостатка освящения лицо.
— Нет, — качнув головой, тут же отказался он.
Опять. Опять «нет». Как ты не понимаешь, что я не хочу, чтобы ты это для меня делал. Мне страшно.
— Я спасу тебя, — вновь повторил он то, что я уже ни один раз слышала, склоняясь надо мной, так я могла почувствовать какой-то странный химический запах, сопутствующий ему всегда. — Ты должна жить! Ради нас всех должна выжить… Я буду рядом, не бойся, я буду с тобой…
— Не хочу… — выдавила я, но лишь потому, что больше сказать не получалось. Я насквозь промёрзла на этом столе. — Я не хочу… Папа!
— Я делаю это ради тебя! — разозлившись, выкрикнул он, отскакивая в сторону. — Будет война! Война!.. Ты понимаешь? Тотальная война! Война на полное уничтожение! Никто не выживет! — взвившись, повторял он, размахивая руками.
Я отвернулась, зажмурилась. Всё это я уже слышала: и про то, что все умрут, и про то, что он точно об этом знает, и про то, что должна выжить, и про его ко мне любовь. Но я не хочу… Я не хочу такого спасения. Я хочу остаться здесь, в этом времени, со своим отцом, с Кирпичом и его Найдой, со своими друзьями. Я хочу выйти замуж, родить детей… Почему людская глупость должна всё это у меня отобрать?
Останови его, папочка!.. Знаю, я сама сглупила, доверилась, сбежала, но… Я исправлюсь, обязательно исправлюсь, я перестану подстраиваться под подруг, я брошу Макса и найду себе обычного парня, чтобы была настоящая любовь, без тусовок, выпивки. Только поторопись, папа… Прошу…
— Я занимался этими исследованиями много лет. Война, она точно будет!.. Пора… — тихим шёпотом объявил Юркин, на секунду нежно касаясь моего лица, а потом перемещаясь куда-то выше. — Живи… Когда ты проснёшься, тебя будет ждать новый, хороший мир, где ты будешь счастлива. Я позабочусь… Я всё для тебя сделаю.
— Нет!.. — сипло выдохнула я, чувствуя, как он удаляется.
Не хочу!!! Нет! Мне страшно…
Не надо, Серёжа… Я не хочу…
Бесполезно было пытаться вырваться или хотя бы рассмотреть его, толку никакого. Но я всё равно дёргала ремни, вкладывая в это последние свои силы, которых как оказалось у меня не осталось. Больше ничего не удерживало меня на этом холодном столе, но я не могла двинуться.
Как? Почему? Пожалуйста!.. Ну, же!..
А его установка шумела, накапливая мощность, трещала и гудела так, что вряд ли он мог слышать мой голос. Я почти ничего не чувствую, гул установки растворился во мне, глаза закрылись сами собой. Треск становится тише, или это я глохну. Я почти ничего не слышу. Перед глазами всё мутно.
Что это?! Уже?! Я не хочу! Не нужно! Папа!
К этому шуму примешались другие, может быть крики, голоса? Что это?
Я чувствовала, как по моему телу тоже гуляет ток, как шевелятся волосы, как дрожат внутренние органы, и видела тонкий полукруг марева, который теперь появлялся надо мной, но всё это постепенно становилось каким-то далёким, а я казалась себе нереально лёгкой, будто бы парю. Даже грохот, наполнивший комнату, коснулся моих ушей лишь тихим отзвуком. Выстрел?
Кирпич?
Я с трудом пытаюсь сморгнуть подступающий сон. Меня нашли? Кто стрелял?..
— Лёля!..
Папа! Ты пришёл за мной. Мне было очень страшно, папочка.
Его крик слабо доносится до меня, я встрепенулась сердцем, но моё тело не двигается. Я больше не могу держаться!.. Останови это! Вытащи меня!
